Место захоронения Шакарима стало известно благодаря Кабышу Керемкулову. Во время убийства Шакарима ему было 18 лет. Отец сказал ему проследить куда сбросят тело Шакарима. Он шел за отрядом чекистов и запомнил колодец, в который сбросили тело поэта. В течение 30 лет он охранял это место и затем показал его сыну Шакарима Ахату^{53}.

После убийства Шакарима были репрессированы все члены его семьи. У Шакарима было 2 жены. Первая жена умерла во время конфискации, а сын от нее умер из-за болезни. От второй жены Айганша у Шакарима было 5 сыновей (Капыр (Гафур), Кабыш, Ахат, Баязит и Зият) и 2 дочери.

Старший сын Шакарима Капыр (Гафур) в тюремной камере сам себе перерезал горло. Не выдержав издевательств покончил с собой в тюрьме также Баязит. Ахат Шакаримов был сослан в Сибирь. Он трижды пытался покончить с собой (1931, 1932, 1937 гг.). В 1937 г. Ахат вонзил себе в грудь иглу, но… остался жив. Впоследствии выяснилось, что острие иглы чудом остановилось, достигнув околосердечной сумки. Когда вышел лозунг «Дети не должны отвечать за отцов» он написал письмо Сталину и был освобожден.

Поэт и композитор Кабыш скончался от голода. Тело его было найдено в степи. За голенищем сапога Кабыша нашли потрепанную тетрадь, где были записаны его последние стихи. В своих стихах Кабыш пишет, как он хочет повидаться с родственниками и как он хочет вдоволь наесться хлеба.

Младший сын Шакарима — Зият, в 1931 г. по совету отца, взяв свою долю от наследства отца, откочевал в Китай. В 1934 г в городе Сарысумбе окончил краткосрочные учительские курсы. В 1935 г. возглавлял отдел казахско-киргизского просвещения в г. Урумчи, руководил литературным отделом казахской редакции газеты «Синь-Цзянь». В 1937 г. во время правления Чинсисай был арестован по доносу, и пропал без вести.

Местные казахи третировали потомков Шакарима. Об этом в своих воспоминаниях пишет Камила Капыркызы: «В 1931 году, после того как в степи убили нашего дедушку Шакарима, нас: меня и мою маму Макей, как представителей рода богачей-кулаков заключили под стражу и отправили в Карауыл. Там нас закрыли в заброшенном, темном доме. Мне тогда было 13 лет, и я многого не понимала. Запомнила лишь холод, пробирающий до костей и заброшенный дом, полный крыс. В ту ночь мы не сомкнули глаз. А впереди нас ждало еще одно испытание — допрос. И тогда Чингистау, видневшийся издалека, казался мне самым страшным местом на земле. Живя вдали от Родины, я вспоминала родную землю, родственников, но мне не хватало смелости вернуться туда. Когда приезжала в Абайский район, то посещала лишь могилы Абая и Шакарима в Жидебае. Оттуда до Карауыла рукой подать, но я возвращалась обратно в Талдыкорганскую область»^{209}.