Как и в образе Гудериана, подписавшего приказ об отступлении под Москвой, мотив заброшенности, одиночества и изолированности принизывает весь образ Власова, принимающего противоположное гудериановскому решение под Москвой – о наступлении: «Что привело сюда генерала, он и сам себе не мог признаться. Скорее всего, страх, рожденный непониманием происходящего, который только усиливался в закрытом пространстве. Он был здесь страус, зарывший голову в снег» (3/99).

* * *

Образ главного персонажа романа генерала Кобрисова – воплощенное одиночество. Одиночество русского генерала среди коллег-украинцев. Одиночество начальника среди вербуемых для доносов на него подчиненных. Одиночество среди близких по духу военных, все понимающих, но служащих трону и не признающих бунта. Одиночество командира, берегущего солдат в армии, не считавшейся с их кровью. Одиночество человека, обретшего чувство чести в стране, где побеждали честолюбивые: «Он один. Против всеобъемлющего хаоса, прикидывающегося порядком»[483].

Свита генерала: шофер Сиротин, ординарец Шестериков и майор Донской, ехавшие с ним в «виллисе» в Москву и обратно к Предславлю, тоже пребывают каждый в своей скорлупе. Отчасти это связано с разностью их образования, опыта, мироощущения и характеров, но в большей степени – с разъедающей деятельностью Смерша.

И если анализировать каждый персонаж романа, становится ясно, что глубинная тема романа «Генерал и его армия», основная черта жизни в буднях, победах и поражениях всех его главных героев, кроме мыкающего майора Светлоокова, – разобщенность и глубокое экзистенциальное одиночество каждого человека. Все драматические события книги определяются этим состоянием героев.

Смерш: война без победителей

Роман начинается с возвышенно-иронической ноты. Генеральский «виллис» мчится через бесконечные версты, как «колесница нашей Победы» и «взвихренная слякоть летит за ней как шлейф». Гоголевской птицей-тройкой несется машина «по дорогам России», и, как у Гоголя сторонились «другие народы и государства», смотрят вслед «виллису» пропускающие его шоферы с «недоумением и неясной тоской». Как и гоголевская тройка, мчится «виллис» не просто к какому-то географическому центру, но к «неведомой цели». Гоголевское перо вознесло чичиковскую кибитку на недоступную высоту духа, которая не имела ничего общего с сидящими в ней людьми и их странствием по плохим российским дорогам. У Владимова «колесница Победы», наоборот, переводится с этих высот на уровень реальности превращением машины в живое существо: «маленький туполобый зверь», поющий «песню упрямства» и «бойко прыгающий на переезд» (3/339). И несется «виллис» не по небосводу, но в смертельную реальность, из которой вынужденно-добровольно, чтобы спасти свою душу и совесть, решил уйти в отставку генерал Кобрисов.