Вокруг генерала Кобрисова война разворачивалась на трех фронтах. Первый и единственно честный – тот, где враг ясен: на полях военных сражений. Второй фронт – штабных интриг, демагогии, борьбы за власть и милость тирана. Но на третьем фронте в романе идет та единственная война, в которой никогда не бывает победителей. Война, на которой Смерш разрушает жизни и души всех ее вольных и невольных участников.
На этом фронте Кобрисову противостоит тезка гениального создателя «птицы-тройки» – майор Николай Васильевич Светлооков. Фамилия его соткана из двух ассоциаций, «светлое будущее» и «всевидящее око». «Всевидящее око» – символ всеведения и всепроникновения Божия, один из самых важных сюжетов русской иконописи. Вторая возможная ассоциация – «всевидящее око» Малюты Скуратова и его опричников в фильме Эйзенштейна «Иван Грозный». Майор Светлооков – личность и темная, и прозрачная. Мелкий инквизитор, он умело создает вокруг себя атмосферу «чуда, тайны и авторитета», говоря от имени таинственного «мы». Мистификация поддерживается маскарадом: майор появляется в формах разных войск и с погонами разных званий, так что никто не знает точно ни его места в военной иерархии, ни границ его власти[484]. Но сам смершевец осознает свою явную и могучую важность:
Не пополнев, он как-то больше места занимал теперь в пространстве – ноги ли разбрасывал пошире, локти ли раздвигал, но с ним стало не разойтись в дверях – прежде легко расходились. Еще и прутик его неизменный потребовал своего пространства, которое он со свистом иссекал замысловатыми траекториями (3/37).
Не пополнев, он как-то больше места занимал теперь в пространстве – ноги ли разбрасывал пошире, локти ли раздвигал, но с ним стало не разойтись в дверях – прежде легко расходились. Еще и прутик его неизменный потребовал своего пространства, которое он со свистом иссекал замысловатыми траекториями (3/37).
Организация, к которой он принадлежал, захватила жизненное пространство миллионов людей: «…за спиной улыбчивого майора маячат трибуналы, штрафбаты, пыточные камеры Лубянки, забои Колымы…»[485]
Сам Светлооков – трезвый прагматик и прекрасно понимает, что чушь – все эти «сведения», игры «в опасность», разговоры о «настроениях» и «врагах»: «Природа хороша тут, верно? Нам бы любоваться – может, последняя в жизни. А мы тут черт-те чем занимается, интригами…» (3/47) Как и Коля-Моцарт, Светлооков использует фиктивные понятия, которые дают ему не только значительные материальные и жизненные преимущества, но и реальную возможность выжить в мировой бойне. Что привело этого веселого стихоплета в ряды одной из самых страшных – даже по меркам сталинского времени – организаций? Светлооков перечисляет несколько соображений: карьера, сохранение жизни, «Родина велит» – простое шкурничество или его эвфемизмы. Основа власти этого майора – бесчестие: «И то, что было зазорным в прошлом веке, за что не подавали руки, отказывали от дома, били по морде подсвечниками, сделалось теперь как бы графским титулом, княжеским достоянием» (3/51). Нормы морали и человечности, достоинство и честь личности не имеют в глазах Светлоокова и его «инстанций» никакой ценности.