«Географический». Жители аннексированных западных областей и Прибалтийских стран не чувствовали своей принадлежности к захватившей их стране. При описании отступления Советской армии из Литвы комиссар Кирнос рассказывает генералу Кобрисову то, что Владимов услышал во время одного из застолий у Севастьянова:

…в нас бросали из окон цветочные горшки, куски штукатурки, шлак с чердаков, кирпичи, а то и детские посудины опорожняли на наши головы. Я должен составить политическое донесение, как мне это оформить? Как воздействие вражеской пропаганды? Или раскрылись подлинные настроения народа, который так и не влился в полноправную семью, не успел за два года привыкнуть к новой жизни? Я не могу написать, что это были отдельные жители, это был чуть не весь город (3/310).

…в нас бросали из окон цветочные горшки, куски штукатурки, шлак с чердаков, кирпичи, а то и детские посудины опорожняли на наши головы. Я должен составить политическое донесение, как мне это оформить? Как воздействие вражеской пропаганды? Или раскрылись подлинные настроения народа, который так и не влился в полноправную семью, не успел за два года привыкнуть к новой жизни? Я не могу написать, что это были отдельные жители, это был чуть не весь город (3/310).

«Юридический». 16 августа 1941-го вышел приказ Ставки Верховного Главнокомандования Красной армии № 270 «Об ответственности военнослужащих за сдачу в плен и оставление врагу оружия», подписанный И.В. Сталиным, С.М. Буденным, К.Е. Ворошиловым, Г.К. Жуковым и другими военачальниками. Каждый командир, политработник и войсковое соединение были обязаны сражаться насмерть, даже в случае окружения превосходящими силами противника. Отступать или сдаваться в плен врагу категорически запрещалось, обстоятельства, например ранение с потерей сознания, во внимание не принимались[498]. Нарушивших приказ следовало расстреливать на месте. Это ставило пленных в безвыходную ситуацию: умереть в немецком концлагере, попасть на Родине под расстрел или в ГУЛАГ, или служить врагу с надеждой на чудо.

«Биологический». Советским солдатам часто грозила голодная смерть, так как СССР не подписал Женевской конвенции о военнопленных. Хотя она предполагает гуманное обращение с пленными в любом случае, фашисты это предписание игнорировали, уверенные в своей безнаказанности и отсутствии реакции со стороны советского командования. Вильгельм Штрик-Штрикфельд – личный переводчик генерала фон Бока, работавший с оккупационными властями, писал о состоянии советских солдат в плену в 1942 году: «Невероятно ухудшилось бедственное положение военнопленных. Как привидения, бродили умиравшие с голоду, полуголые существа, часто днями не видевшие другой пищи, кроме трупов животных и древесной коры.