— На кого я всю жизнь протрубил.

Василий, кое о чем догадавшись, велел Юрке идти спать.

— Нехай слушает, — опрокинул рюмку дед. — Он нынче не с завязанными глазами гулял.

— Один бес знает, где он гуляет. Домой заглядывает, когда футбол по телеку идет. Вчера директор школы в гараж звонил. Опять видно набедокурил… Быстрее бы Люська возвращалась.

Юркина мать две недели уже лечилась в санатории. Отец же в учебу сына не вникал и за восемь лет никогда не был в школе.

— Каких людей порешили, сволочи, — сокрушался дед.

— Да будет, батя. Война шла.

— Война? Вон монголы, когда Русь покорили, они славян и кормили и от других народностей оберегали, чтоб не забижали. А что краснюки вытворяли.

— Сравнили монголов и…

— Я в жизни ничего страшнее не видал… Ка-а-к они издевались над честным народом, когда захватили город.

Юрка присел рядом с дедом.

— Новочеркасск освободили от беляков зимой двадцатого года.

— Правильно, бать? — недоверчиво взглянул Василий.

Афанасий Корнеевич хрустнул редиской.

— Как раз на святое Рождество и пожаловали освободители, нога им за ногу.

— Сам Буденный, — горделиво вставил Василий Афанасьевич.

— Думенко, — сумрачно поправил дед.

— Не знаю такого.

— Его самого как врага народа вскорости ухлопали… Может, правда, и выхлопотали уже помилование. Нынче всех в поздний след оправдывают.