— Мой оболтус, если экзамены в институт не сдаст, осенью в армию загремит.

— Неужто восемнадцать?

— В октябре… Мой руки и за стол, — зажег свет в ванной Юрий.

Василий Афанасьевич к жареной картошке с птицей разложил на тарелке донскую селедку, присыпанную зеленым луком.

— Не изменяет папаня старым традициям, — наполнил рюмки Юрий. — Ну-у, вздрогнем за встречу.

Сергей Андреевич, радуясь отсутствию хозяйки, с аппетитом обсасывал крылышко.

Калачев-старший, большой любитель покушать, жаловался на обстоятельства, из-за которых ему пришлось перебраться к сыну.

— Думал за невестушкой с неделю покохаться, а ее черт ма. Юрка день и ночь на работе пропадает. Ни выходных, ни проходных… Полина не болеет? — спросил он чуть позже.

— Тоже прихварывает. Но у нас же свой врач. Татьяна теперь заведует терапевтическим отделением.

Юрий перестал жевать.

— Полина Сергеевна такая же идейно непоколебимая?

— Что ты, — усмехнулся Сергей. — Полное перевоплощение. Сутки напролет читала б газеты да смотрела телевизор, особенно ленинградскую программу. Кстати, после смерти отца ее фанатизм заметно убавился.

Василий Афанасьевич включил в другой комнате телевизор.

— Смотрит все, кроме политики, — прикрыл дверь Юрий.

Вертоусов расслабленно откинулся.

— Про свои взгляды ты предпочитаешь помалкивать.

— Если я скажу, что меняюсь вместе с обществом, тебя, конечно, такое не устроит.

— Это ответ по подсказке.

— Ну, а своими словами, дело обстоит так. Зимой вышел из партии. Причем безо всякой наигранности. На выборах год назад я прошел еще будучи коммунистом.

— И теперь?..