Правда, выручало общение с ровесницами. Толстушкой Людой, оказавшейся ее землячкой, и сибирячкой Раей. Благодаря Людмиле в девчачий круг вошел Борис — энергичный брюнет с холеной бородкой, и его товарищ — Василий Николаевич — немолодой, стеснительный искусствовед.

Вечерами собирались у радушных мужчин. Пили чай, танцевали; предприимчивый Борис умудрился раздобыть даже магнитофон. С чаем священнодействовал также он, приготавливая его по особому «бакинскому» рецепту.

Дни Евгения проводила в бесконечной беготне. Помимо собственных процедур, много хлопот доставлял отец. Иван Дмитриевич сам с трудом ходил, и приходилось его повсюду сопровождать. Но Евгения постепенно втянулась в дообеденную суматоху и не ждала воскресенья, когда лечение не проводилось, с таким нетерпением, как раньше. До конца срока оставалась всего неделя. Казалось, уже ничто не нарушит привычный, устоявшийся порядок. Но такое случилось.

Ночью над поселком разразилась настоящая гроза: с громом, молнией, шквалистым ветром и, конечно, ливнем. К утру буря стихла, и взору отдыхающих предстал залитый водой двор, через который проложила новое русло небольшая горная речушка. Усилиями пожарных положение удалось выправить, и речушка вновь весело журчала на положенном ей месте, за шоссе. Но во время работ повредили какой-то кабель, и санаторий остался без электричества. Процедуры отменили, вызвав в стане курортников всеобщее уныние. Одна Евгения обрадовалась. Не надо было водить отца из кабинета в кабинет и нервничать в длинных скандальных очередях. А тут еще и погода кстати. Она давно вынашивала идею побыть с морем наедине: пройтись в одиночестве по бетонному парапету, заглянуть в темный ангар лодочной станции, где до нового сезона стояли шлюпки и морской велосипед; поиграть, наконец, с камешками.

У Евгении появилась страсть копаться в прибрежной гальке в поисках красивых голышей. Она стеснялась заниматься этим на людях. Было бы смешно, чтобы ее, молодую женщину, работающую уже третий год после окончания педучилища воспитателем в детском саду, застали за столь несерьезным, как она считала, занятием. У себя в палате Евгения часто забавлялась разноцветными камешками, не забывая следить за дверью. Но одно дело — тайком в палате, другое — у моря, когда отполированный волной голыш приятно холодит ладонь, и ты, загадав что-нибудь, обязательно ищешь похожий, чтобы желание сбылось.

…Евгения не ошиблась. Пляж и парапет пустовали. Порывы ветра рябили поверхность воды затейливыми узорами, рвали брезентовую крышу аэрария. Забыв обо всем, Евгения принялась за поиски, стараясь не замочить ноги. Но едва она успела войти во вкус, как мимо нее пролетел, с бульканием уйдя под воду, камень. Евгения с негодованием обернулась и от удивления замерла. Развлекаться вздумал не кто иной, как «отшельник», — так Борис называл долговязого молодого мужчину, упорно избегающего их компании.