Пару раз тот действительно выручил деньгами, когда они были нужны позарез, однажды подсказал, как лучше сбыть товар, — Бурый тогда подвязался в кооперативе, действующем по принципу купи-продай. Потом к Герману прицепились вымогатели, и ходить бы ему по миру с протянутой рукой, кабы не заступничество Зубаря.

Но, напившись, Мешалкин проклинал его. Он не любил тех, что берут нахрапом и силой и всё решают за других. Зубарь несомненно авторитет, но при случае вытрет ноги о кого угодно… Он клоп, но раздавить его невозможно, разве пока сам не лопнет.

И в это субботнее утро Герман первым делом подумал на тяжелую голову, что ему следует скорее убираться. Правда, весь «навар», как говорится, был да сплыл, — он уже начал тратить деньги, которые обязан был сдать в книготорг.

Мешалкин выпил остатки пива, добавив в него для количества сырой воды. Сегодня он намеревался последний раз поторговать и в полдень уехать домой. На базар в эти погожие октябрьские дни охотно съезжался деревенский люд, и, вполне возможно, Герману повезет на прощание.

Заранее, чтобы не занимать время перед отъездом, стал прибираться. Завозившись, не услышал, как в комнату вошел узколицый парень.

Герман не сразу узнал Илью, с кем в Журавской познакомил Зубарь.

Парень приветливо улыбался. Герман показал глазами за спину гостя, дескать, где же хозяин?

— Я один, — сел на табурет Илья, убрав с ушей засаленную прядь.

— А Сам где?

Илья обвел глазами комнату, кивнул на бутылки.

— Диету, значит, не соблюдаешь?

— Решил на дорожку дать копоти.

— Вот-вот, сматываться тебе пора.

— Что за спешка такая?

Илья достал из нагрудного кармана куртки-«варенки» плоскую фляжку, отхлебнув, протянул Герману.

— Поправься, а то вид у тебя, будто ты вчера выпивал.

Герман, попробовав, закашлялся.

— Ч-черт, он же у тебя почти неразведенный.