А дальше к Наполеону потянулись ходатаи. Первой добилась аудиенции супруга арестованного, г-жа Хатцфельд, попытавшаяся убедить Императора в невиновности мужа.

– Позвольте, ваш муж шпион! – возмутился Наполеон. – Я могу предоставить секретное письмо, отправленное им вашему королю. К счастью, его перехватили мои люди. Вот, извольте, – положил он на стол перед княгиней секретное донесение. – Князь Хатцфельд будет расстрелян…

– Ваше Величество, мой муж – честнейший человек! – взмолилась княгиня. – Князь Хатцфельд – истинный патриот своей страны! Именно поэтому он и написал это письмо. Сжальтесь над ним, сир, умоляю вас! Разве вы не поступили бы точно так же, окажись на его месте?..

– В военное время к шпионам нет пощады!

– Мой муж – патриот, сир! Только и всего. Пощадите его!.. – заплакала женщина.

– Хорошо, я подумаю, как облегчить его судьбу, – вздохнул Император, не переносивший женских слез.

Однако долго думать не пришлось, ибо через какое-то время появился очередной ходатай в лице… прусской королевы Луизы. Разговор с Луизой не задался с самого начала. То ли потому, что королеве пришлось ходатайствовать за разоблаченного шпиона (что само по себе унизительно), то ли из-за личности самого Хатцфельда. Как оказалось, комендант Берлина находился… в интимной связи с королевой. Любовные отношения в августейших покоях всегда за семью печатями; во все времена желающих приоткрыть подобную тайну не так много, ибо себе дороже. Ничего удивительного, что Луиза, мягко говоря, была смущена. Тем не менее пришлось объясниться. И Наполеон такую доверчивость оценил по достоинству.

– Я позабочусь, Ваше Величество, чтобы с этим… э-э…

– Князем Хатцфельдом, – подсказала Луиза.

– Да-да, Хатцфельдом, ничего не случилось, – заверил он королеву. – Однако напоминаю Вам, что в случае повторного задержания спасти негодника уже не удастся…

– Благодарю Вас, сир, – просияла Луиза.

– Чего не сделаешь ради очаровательной женщины… Надеюсь, у Вас все, Ваше Величество? – поинтересовался Император, торопясь по срочному делу.

– Сир, еще мне хотелось бы узнать: а как быть с Магдебургом?

А вот этого королеве, по-видимому, делать не следовало. Добившись желаемого, ей лучше всего было бы немедленно удалиться. Но врожденная жадность преобладала над разумом. Наполеон не терпел наглецов. Он всегда был готов протянуть руку отчаявшемуся и пойти навстречу заблудшему. Но наглецов не мог терпеть! Тогда-то и были сказаны его слова, оставшиеся в истории:

– Ваше Величество, вы – женщина! Вот и возвращайтесь к своей прялке и хозяйству!..