Проходя мимо очередной груды мертвых тел, лошадь одного из офицеров императорской свиты ударила копытом лежавшего на земле раненого солдата. Раздался душераздирающий крик. Наполеон резко оглянулся:

– Что случилось? – спросил он Бертье. – Кто кричит?..

– Сейчас узнаю, сир, – ответил начальник штаба и, повернув коня назад, вернулся к группе офицеров.

– Ну? – поинтересовался Бонапарт, когда Бертье вновь поравнялся с императором.

– Ничего страшного, Ваше Величество, лошадь копытом задела раненого…

– Что значит «ничего страшного»?! – возмутился Наполеон. – Я не узнаю вас, Бертье! Немедленно узнайте фамилию того, кто топчет лошадиными копытами раненых…

– Это был русский раненый, сир, – нахмурился Бертье. – Стоит ли из-за русского так волноваться?!

– Неважно, Бертье! Не-важ-но! – приостановил коня главнокомандующий. – Дело не в том, русский это раненый или француз. У войны свои правила, не мне вам рассказывать. Поэтому с поля сражения должны быть убраны все погибшие и раненые. Почему так медленно работают похоронные команды?! Чьим бы ни был раненый, последнее дело топтать его лошадьми! Сегодня ранен он, завтра – мы с вами. Стыдно, Бертье!..

Начальник штаба, вжав голову в плечи, покорно слушал тираду своего патрона. Он знал, что Император отходчив, и через пять, от силы десять минут гнев пройдет и к Наполеону вновь вернется приподнятое настроение, какое обычно бывает перед решающим сражением. Вскоре так и произошло.

– Вот оно, солнце Аустерлица! – восторженно воскликнул Бонапарт, взглянув в сторону Бородинского поля, освещенного первыми лучами солнца. После чего, дернув поводья, стал осторожно пробираться сквозь трупы…

* * *

Генерал от инфантерии Михаил Илларионович Кутузов еще с крымских времен считал себя фаталистом. Во многом благодаря этому обстоятельству генерал не боялся ни свиста пуль, ни грохота орудий. Кому суждено геройски умереть в сражении, тому не страшны морские волны и разбойничий стилет. Однако умереть в бою никак не удавалось. И это несмотря на то что как минимум дважды пуля-дура, казалось, добилась цели. Однако смертельные ранения для прочих оказались в случае с Кутузовым всего лишь царапинами. Как после такого не поверить в таинственный фатум?..

Не стала исключением и битва при Бородине. Ровно в половине четвертого утра, еще до первых петухов, с французской стороны вдруг раздался единственный пушечный выстрел. Шальное ядро угодило… в Кутузова. Вернее – в его ставку, разворотив половину конюшни близ дома, в котором спал главнокомандующий русской армией. Вряд ли французский канонир метил в самого Кутузова. Но случилось именно так: первый пушечный выстрел Бородинского сражения для русских едва не стал роковым…