Израненный генерал Лихачев оказывается в плену; та же участь постигает и французского генерала Бонами[184].

– Ты кто, собака?! – набросился на исколотого штыками француза русский гренадер фельдфебель Золотов. – Говори, каналья, заколю!..

– А-а… Joachim Murat, roi… Napoli…

– Как, неужели сам Мюратка? – обрадовался удивленный солдат.

Пленный радостно закивал головой.

– Тогда живи… пока.

Золотов, готовый минуту назад прикончить «каналью», опустил саблю и, взяв француза за шиворот, поволок к своему командиру. Как оказалось, француз обмишурил фельдфебеля: пленным оказался вовсе не Мюрат, а генерал Бонами, который, если бы не его хитрость, разделил бы горестную участь своих солдат[185].

В пылу схватки за батарею Раевского погиб французский генерал Огюст Коленкур, возглавивший после гибели генерала Луи-Пьера Монбрена 2-й кавалерийский корпус.

Генерал Марбо вспоминал:

«…Генерал Монбрен предложил проникнуть в это укрепление сзади со своей кавалерией, в то время как пехота будет атаковать спереди… Но пока этот бесстрашный генерал отдавал распоряжение о том, как следует действовать, он был убит пушечным выстрелом…

Император послал генерала Коленкура – брата своего обер-шталмейстера – заменить Монбрена… Коленкур бросился в атаку вместе с дивизией кирасир, во главе которой двигался 5-й кирасирский полк под командой бесстрашного полковника Кристофа. Все защитники редута были опрокинуты на подступах к нему. Французы подошли ко входу укрепления, проникли внутрь, и там Коленкур был убит пулей в голову!.. Генерал Рапп получил в сражении при Москве-реке свое двадцать первое ранение…»

Воспользовавшись атакой Коленкура, с фронта и фланга в атаку пошли войска вице-короля Эжена Богарне, которым удалось с боем ворваться на батарею. Рукопашная превратилась в форменную резню. Генерал-лейтенант Александр Иванович Остерман-Толстой[186] был ранен пулей в плечо, но дрался вместе со всеми, так и не покинув строя. К концу боя батарея представляла собой кучи шевелящихся трупов: вперемежку с убитыми стенали раненые…