В одном из писем Наполеон напишет Марии-Луизе:
Бонапарт ошибался: никого из жителей огромного города почти не осталось. Москве, как бы этого ни хотели французы, суждено было повторить участь сожженного Смоленска[196].
* * *
Французские солдаты проявляли недовольство. Плачевное состояние с продовольствием вынуждало французов заниматься грабежами. Грабили все – от юноши-барабанщика до гвардейского полковника. Уланы и кирасиры, гусары и пехотинцы отчаянно дрались между собой из-за какой-нибудь лисьей шубы, порой убивая, как в бою лишали жизни врага.
И при этом недовольно ворчали:
– Императору и его свите легко – едят и пьют от пуза! А нам выживать надо…
Обо всем этом Наполеон знал. А потому приказал камердинеру на ночь зажигать близ окна в его комнате по паре свечей, дабы подчиненные видели и знали: их Император бодрствует даже глубокой ночью, постоянно думая и заботясь о своей армии. Но все это было не самым главным. Главное заключалось в другом:
Наполеон потерял сон: император Александр уклонялся от любых сношений с завоевателями. И это понятно. Обольщаться в отношении русского монарха не стоило: царь слишком подвержен влиянию англичан, для которых разгром его, Наполеона, необходим как воздух. Однако каждому действию имеется противодействие.
Помимо зловредных англосаксов, рядом с Александром находились те, кто был заинтересован в иной игре. Например, великая княгиня Мария Федоровна, вдовствующая императрица. Та еще штучка! Как доносили из Петербурга, императрица на дух не переносит Наполеона. Но это не в счет. Значимее другое: партия Марии Федоровны (великий князь Константин Павлович, начальник Собственной Его Императорского Величества канцелярии генерал Аракчеев и прочие влиятельные вельможи) ратовала за мир. Следовательно, необходимо было подыскать ключик если не к самому царю, то хотя бы к его окружению.
В любом случае, понимали в штабе Наполеона, без заключения мирного договора зимовать в Москве будет непросто.