Он хохотнул и продолжил:

— Итак, Грейс надевает белый халат своей подруги и отправляется в больницу навестить Джона, а Жаклин очень тепло принимает такую идею. И что же видит Грейс, когда приходит в отдельную палату Джона? Что на потолке над его кроватью висит плакат с мисс Монро в натуральную величину!

Ренье разразился знакомым удовлетворенным смехом, и Грейс понимала, что сейчас, смеясь, он сбрасывает часть накопившегося за вечер напряжения. Ари и муж Розалинды Брюс присоединились к нему, пока Розалинда с невозмутимым лицом потягивала свой напиток, а Тина смотрела на Грейс широко раскрытыми глазами, в которых читалась насмешка. «Ну а чего нам было ожидать, cherie? — взглядом ответила подруге Грейс. — Я знаю».

— И что же он сказал, — поинтересовался у нее Ари, — когда увидел вас?

— Ничего, — ответила Грейс, стараясь говорить легким тоном. — Его так накачали успокоительными, что он не мог даже толком открыть глаза.

Но Ренье, Аристотель и Брюс так хохотали, что вряд ли услышали ее ответ.

В машине на обратном пути во дворец Грейс молча смотрела в окно, почти ничего не говоря мужу, пересказывавшему беседы, которые вел во время вечеринки, и наконец добрался до своего триумфального исполнения истории про Джона Кеннеди и Мэрилин. Когда Грейс ответила на это лишь мимолетной улыбкой и словами: «Да, здорово», Ренье на минуту примолк. Она чувствовала, как атмосфера в автомобиле сгущается, а температура стремительно падает. «Не обращай внимания, — уговаривала она про себя мужа. — Пожалуйста, просто ничего не говори об этом, и все».

— Я так понимаю, ты думаешь, что рассказала бы лучше?! — рявкнул Ренье.

— Конечно, нет, — ответила Грейс — чересчур быстро, чересчур раздраженно.

Что-то менять теперь было поздно, ее укрепления рухнули. Ей хотелось всего лишь прекратить разговор, но она слишком устала — и слишком злилась, да, — чтобы включить свою обычную улыбку и успокаивающий тон.

— Такое впечатление, — процедил ее муж, — что ты специально меня подставила, когда попросила рассказать эту историю, а потом даже не засмеялась, когда я добрался до кульминационного момента.

— Потому что я вообще не считаю, что у этой истории есть кульминационный момент. Это ведь не анекдот, Ренье. — Эти слова вырвались прежде, чем Грейс успела остановить себя, — Я думала, ты отлично это понял, когда я рассказала тебе ее в первый раз. — Она не сомневалась, что так и есть. Разве он не назвал Кеннеди беднягой?

Ренье покачал головой.

— А мне всегда казалось, что это смешно, — заявил он. — Жаль, что ты не можешь этого увидеть.