— Думаю, большинство домохозяек смотрели не столько на нее, сколько на ее платье и макияж, — заметила Тина.

— А у кого она сейчас одевается? — полюбопытствовала Розалинда.

Грейс совершенно точно знала, кто из модельеров сделал первую леди Америки своей музой, но вовсе не собиралась сообщать об этом вслух. Она позволила Тине произнести имя Олега Кассини, после чего та с намеком устремила взгляд густо подведенных глаз на Грейс, которая надеялась, что ей удалось сохранить выражение лица загадочным, каку сфинкса.

Она сидела, откинувшись на спинку дивана, на подлокотник которого как раз в это мгновение опустился Ренье. Грейс резко выпрямилась и прижала ладонь к груди, а ее сердце испуганно зачастило.

— Я вовсе не собирался пугать тебя, дорогая, — усмехнулся муж. — Или ты встрепенулась от упоминания предмета твоей давней страсти?

— О боже… — обронила она, выравнивая дыхание и не смея что-то сказать об Олеге или о замечании Ренье, в котором явно слышалась насмешка.

«Актеры, евреи и модные кутюрье, — сказал как-то раз ей Келл, хотя сейчас она слышала у себя в голове эти слова, произнесенные голосом Ренье. — Такая разношерстная компания! Только посмотри, как далеко ты зашла».

— Мы разговаривали об экскурсии по Белому дому, которую устроила Жаклин Кеннеди, — пояснила Розалинда, живо включая Ренье в разговор.

— Ах да, жена и спасительница Джона Фицджеральда Кеннеди! — саркастично произнес Ренье, раскинув руки. — Всем известно, что у этого бедняги — брак по расчету. Он же все время сох по Мэрилин Монро, да, дорогая? Что за историю ты мне как-то раз рассказывала?

«Бедняга»? Грейс вдруг охватило желание выплеснуть содержимое своего бокала в лицо Ренье. Вот бы резко реагировать на неприятные высказывания в жизни было так же легко, как в кино! Ей бы хотелось получить удовольствие от тех пощечин, которые она давала на экране Кларку Гейблу и Уильяму Холдену.

Но, как обычно, винить за комментарий Ренье Грейс могла только себя: это она рассказала ему историю, которую с тех пор была вынуждена неоднократно повторять. Каждый раз, когда Ренье упоминал ее, Грейс хотелось что-то в ней смягчить, развернуть другим боком. Сегодня вечером с нее было довольно, и она холодно бросила:

— Почему бы тебе не рассказать ее самому, дорогой?

Явно не обратив внимания на ее тон и довольный тем, что мужья остальных двух женщин тоже присоединились к их компании, расширив аудиторию, Ренье улыбнулся:

— Ну, Джон, еще будучи сенатором, лежал в больнице после операции на спине, а Грейс, будучи Грейс, написала Жаклин, как она сочувствует ее мужу, и спросила, не может ли чем-то помочь. — Он сделал паузу, определенно чтобы насладиться выражением жадного внимания на лицах Тины и Розалинды. — А Жаклин пригласила ее навестить Джона, вроде бы в шутку, потому что он вечно жаловался на невзрачность больничных медсестер, и Жаклин подумала: что он скажет, если, надев медицинскую униформу, к нему явится Грейс Келли?