Она подняла глаза к ложе, где сидел Ренье, — ведь на ней были очки, и ей все было видно, — и разглядела голову мужа, склоненную к плечу, его приоткрытый рот и опущенные веки.

Он спал. Несмотря на то, что ее приветствовали громкие воодушевленные аплодисменты.

Нервное гудение, которым до сих пор было охвачено все тело, прекратилось. На какой-то миг она перестала даже слышать аплодисменты. Грейс чуть было не закричала Ренье: «Я выступаю всего лишь третьей по счету, и ты — мой муж!»

Вместо этого она скользнула взглядом по лицам зрителей в партере — там все бодрствовали и улыбались в ожидании. «Что ж, — сказала себе Грейс, выпрямляя плечи, — какая разница, смотрит он или нет?» Своим сном муж причислил ее к той же элитной категории, к которой принадлежали лучшие оперные певцы и артисты балета Европы. И внутри возник знакомый панцирь, кулак гнева, что, защищая ее, сжимался вокруг сердца еще в ту пору, когда она была девочкой.

Она сделала глубокий вздох и подняла глаза туда, где сидела, благожелательно глядя на нее сверху вниз в ожидании, королева-мать, в честь которой и были устроены чтения. Грейс нашла в памяти слова стихотворения Джона Китса, с которых начиналась ее программа:

* * *

Несмотря на тайное желание Грейс, чтобы этого никогда не случилось, день свадьбы Каролины наступил, — хотя никто из Виндзоров при сем событии и не присутствовал. Старшая дочь, ее первенец, выглядела почти как святая в своем скромном вышитом платье, светящемся волшебной белизной по контрасту с загорелой кожей и темными волосами, зачесанными назад и прикрытыми фатой, которую удерживали две усыпанные цветами дуги по бокам головы.

Грейс старалась по возможности не смотреть на Филиппа, потому что видеть их вдвоем значило лишний раз убеждаться, как не подходят они друг другу даже физически — слишком юная и нежная, чуть угловатая Каролина и Филипп, возраст которого читался в морщинах на лице с крупными, огрубевшими чертами и улыбке политикана. «Какая ирония! — подумалось Грейс. — Зрелые мужчины многие годы пленяли меня и на экране, и вне его, но в результате за человека, который слишком стар для нее, выходит моя дочь». Какие бы претензии ни накопились у Грейс к Ренье, возраст в их число не входил.

— Каролина говорила мне, как важно для нее, что вы оба сегодня здесь, — сказал Альби родителям, пока они в одном из церковных помещений ждали начала церемонии.

Стефи тоже была тут, она сидела на столе, болтая ногами и жуя резинку, как всякая школьница.