Катрин продолжила после паузы:

– Нет, я искренне не понимаю, что их так удивило в моем замужестве. Я знаю достаточно людей, чьи родители во время войны активно поддерживали режим или участвовали в его преступлениях и которые совершенно спокойно выходили замуж или женились на тех, кто их предками был объявлен «недочеловеками». Если тебе интересно, как мы познакомились с мужем… Его семья много путешествовала по Европе, бывала и в Германии, им тут понравилось, поэтому они не препятствовали его желанию уехать в Германию, чтобы получить образование, когда он был совсем молод. И тут в Германии мы с ним познакомились. Его семья приняла меня сразу и без проблем – то есть родители. А мой свекор еще жив. Он, как и мой отец, родился в 1939-м, и ему было шесть лет, когда война закончилась. И он всегда открыто говорил со мной на любые темы, включая нацизм, войну, Третий рейх. То есть из-за меня они этой темы не избегали.

А вот с дальними родственниками мужа пришлось трудно. Муж не сказал своему деду, кто я по происхождению. То есть дед знал меня, общался, но при нем мою фамилию просто не упоминали. До самого конца. Потом я поняла, в чем дело: этот дед со своей семьей жил до войны в Варшаве. Ну а потом – Гитлер, рейх, антисемитизм. Сначала деда с семьей отправили в гетто, и они всячески пытались спастись. От него я узнала удивительный факт. Оказывается, до 1942 года гетто были открыты, люди могли приходить и уходить, – я-то считала, что в то время они были закрыты. В общем, уехать было возможно, и дед моего мужа со своей семьей получил-таки необходимые бумаги на выезд в 1942 году, а потом по этим фальшивым документам они кружили в поисках убежища вокруг Варшавы, постоянно меняли место жительства, ведь осесть нигде не было возможно. Но они спаслись от гестапо. После войны прожили в Германии еще несколько лет, а в 50-х уехали в Израиль. А другая часть родни мужа жила на территории Израиля с начала 30-х годов. Они тоже происходили из Польши, откуда-то из Галиции.

– Как твой муж принял то, что ты из семьи Гиммлер?

– Ну, он нашел это забавным, – снова рассмеялась Катрин. – Он рассказал всем в Израиле, что повстречал меня, большинство его друзей посчитали нас интересной парой и очень хотели познакомиться со мной. Ну а с его семьей, как я уже говорила, всё было прекрасно: когда я встретилась с ними в первый раз, встреча прошла очень доброжелательно и открыто. И по сей день, хотя мы разделены расстояниями со свекром и свекровью уже много лет, мы по-прежнему в очень тесном контакте: я их навещаю, когда я в Израиле, и они навещают меня, когда они здесь, в Берлине. И никаких проблем. А моя свекровь вообще очень поддерживала меня в моих поисках, что, мол, это отличная идея провести свое семейное расследование. Скажу больше – мои поиски подтолкнули семью мужа более открыто говорить о Третьем рейхе, о том, как они смогли там выжить. Они нашли какие-то свои документы, стали восстанавливать историю семьи.