”Станьте ближе к свету, – сказал врач. – Откройте рот“.

Он засунул в рот заключенному два пальца. Но тут Гиммлер резко повернул голову и укусил врача за пальцы.

”Он раздавил ее“, – крикнул врач.

Полковник с сержантом прыгнули на Гиммлера и повалили его, перевернув на живот, стараясь не дать ему глотать. Врач схватил его за горло, пытаясь заставить выплюнуть яд. Борьба за его жизнь с помощью промывания желудка длилась четверть часа. Использовали все способы искусственного дыхания. ”Он умер, – рассказывал сержант, – и когда это случилось, мы накрыли его простыней и ушли“. Двумя днями позже Гиммлера похоронили в безымянной могиле под Люнебургом»¹²³.

Я спросила у Катрин, верит ли она в официальную версию смерти двоюродного деда? К примеру, Гудрун Гиммлер, как рассказала Андреа, считает, что фото трупа Гиммлера, сделанное британцами, – ретушь его прижизненной фотографии. Что Гиммлера они не поймали. Есть и другие версии: что британцы сами прикончили Гиммлера. И какой из этих версий можно верить?

– Кто знает? – Катрин поджала губы. – Никто не знает. Много было спекуляций и публикаций особенно за последние годы, что, мол, его убили британские войска, или что, может быть, он выжил. Меня это не волнует совсем. Надеюсь, он просто мертв, – это единственное, что важно. Жаль, что он не понес ответственности за то, что сделал, что не попал на Нюрнбергский процесс. Но в Нюрнберг были вызваны его жена Марга и дочь Гудрун. Для Гудрун, которая там и узнала о смерти любимого отца (я так слышала), это был жуткий стресс…

– Можно вопрос на воображение? – поинтересовалась я. Катрин рассмеялась, дав понять, что можно, но и снова напряглась, слегка поджав губы. Я спросила. Моя визави сказала:

– Трудный вопрос. Что бы я сказала ему, если бы увидела? Я конечно хотела бы сказать ему: «Я не понимаю, почему ты сотворил такие жуткие преступления, как мог ты забыть обо всём, чему учили тебя родители в детстве! Ты же когда-то верил в Бога, ты должен был помнить о том, что всегда, в любой ситуации, надо оставаться человеком – как можно убивать людей и объяснять самому себе, что это нормально?!» С другой стороны, услышал бы он меня? У него были забиты мозги идеологией еще с юности, в нее он уверовал с ранних лет, и она, идеология эта, стала неотъемлемой частью его личности. Думаю, что он не слышал никаких других мнений, контраргументов на протяжении долгих лет. Даже книги, которые он читал в 18–20 лет, все эти книги – всё в том же самом направлении. Он выбирал не те книги, которые позволяли взглянуть на проблему шире, давая разные точки зрения, а фокусировался строго на узких взглядах и мнениях. И эти книги лишь укрепляли в нем мировоззрение, подтверждая его. Это то, что Гитлер дал нации, – идеи и книги вот такие.