Похожий на гориллу Василь отодвинул засов на двери в другую половину землянки и глухо проворчал:

– На выход, морда.

Внутри послышалось сдавленное мычание и тихий болезненный стон. У Карпина едва заметно заиграл желвак и надулась вена на правом виске. У Зотова от напряжения ноги свело и уркнуло в животе.

– Реще давай. – Петро запустил руку в темноту и выволок наружу то, что осталось от веселого и смелого парня Сашки Волжина. Сгорбленное, дерганое, жалкое существо. Взгляд глубоко запавших глаз – затравленный, дикий, щеки ввалились и заросли неряшливой щетиной, плечи опущены. От Зотова не укрылось, с каким ужасом Сашка мельком поглядел на довольно улыбающегося Лукина. Синяков и ссадин на лице не было. Бледно-зеленый, измотанный, это да, но никаких следов пыток и избиения.

– Сашка. – Карпин сделал шаг.

Волжин отшатнулся, скорчился у стены и зашептал, словно умалишенный:

– Я… Я убил. Судить меня надо, судить…

– Сашка. – Карпин вытянул руку.

– Не трожь арестанта. – Василь встал на пути.

– Я, только я. Задуши-ил, – скулил Сашка, трясясь осиновым листом на ветру.

– Отойди, – глухо обронил Карпин, смотря в пустоту. Глаза лейтенанта омертвели.

– А если не отойду? – ухмыльнулся Василь.

– Миша, не надо, – попросил Зотов, прекрасно зная, к чему это все приведет.

– Да, Миша, не надо. – Улыбка у Лукина прямо сияла. – Рядовой Волжин написал чистосердечное признание и раскаивается в содеянном. Ты ведь раскаиваешься, Александр?

Сашка, испуганно вжавшийся в угол, истово закивал:

– Я это, я. Убил. И раскаиваюсь. Пожалуйста, не надо…

– Вот, раскаивается человек. И не стоило следствие за нос водить. – Лукин выложил на стол лист исписанной бумаги. – Ознакомьтесь, товарищи.

Зотов подтянул бумагу к себе и стал читать, хмурясь все больше и больше. Признание Волжина. Короткая и страшная история, записанная чьей-то уверенной, набитой рукой. Командиру партизанского отряда «За Родину»… Александр Иванович Волжин, одна тысяча девятьсот двадцать первого года рождения… Уроженец города Ростов-на-Дону… Двадцать седьмого апреля сорок второго года, находясь в состоянии сильного алкогольного опьянения… в конфликт с Твердовским О. А. … Затаив неприязнь… Подкараулил и задушил Твердовского О. А. обрывком веревки… Орудие преступления выбросил… Заметая следы, попытался подстроить самоубийство… Число, подпись. Подпись совсем детская, угловатая. Эх Сашка, Сашка. Зотов брезгливо передал бумагу Решетову. Капитан быстренько пробежался глазами и хмыкнул:

– Филькина грамота.

– Чистосердечное, – щелкнул пальцами Лукин.