– Беги отселе… – наконец прошелестело во мраке, будто опал листок с безвременно засохшего деревца.

Глава 3 Рыцарь на черном скакуне

Глава 3

Рыцарь на черном скакуне

Как жители целой деревни стали людоедами, как Жан со своей сестрицей чудом избежали участи быть съеденными собственной матушкой и как дядька Папильон получил совсем не то, на что рассчитывал.

Есть людей в деревне Оппидум начали не сразу и не все.

Первая вспышка каннибализма случилась весной 1430 года – той черной весной, когда бургундцы захватили в плен героическую девицу Жанну д’Арк при осаде Компьена. Началось все с того, что у старика Ксавье, который вывозил деревенскую бочку, не стало работы, ибо благочестивые оппидумцы почти перестали наполнять канавы на задворках своих жилищ по причине постоянного недоедания. Не стало работы – не стало и тех жалких грошей, что давали ему односельчане. В конце концов обезумевший от голода Ксавье съел свою дочь – старую деву Мадлон. Ее обглоданный костяк нашли потом в той самой деревенской бочке, куда закинул его насытившийся людоед.

И тут всех словно прорвало. Отцы стали пожирать своих детей, сыновья – матерей, домохозяева – служанок и садовников. Господин не был уверен в слуге, слуга в господине, и кто кого мог, кто кого был сильнее, тот того и ел. Лишь вмешательство местного прево, нагрянувшего в Оппидум во главе сильного отряда, положило конец кровавому разгулу.

Положило, да ненадолго. Ровно через год, в страшном мае 1431 года, когда поганец Пьер Кошон, лижущий задницы англичанам, осудил Жанну как еретичку, увенчал ее «ведьмовской» бумажной митрой с надписью «Ведьма, вероотступница, идолопоклонница» и предал сожжению заживо на площади Старого Рынка в Руане, людоеды появились вновь. Снова отцы жрали детей, сыновья матерей, а мужья жен. Очень быстро дошло до того, что стали поедать мертвечину. Об умершем родственнике или друге, если кто-то еще претендовал на его съедение, судились, как в прежние времена о наследстве, и рьяно доказывали, что съесть его следовало ближайшему родственнику, а не кому другому. Причем часто судья боялся вынести приговор в пользу той или другой стороны, опасаясь, как бы оставшиеся ни с чем не съели в отместку его самого. Деревенька, осененная пасторальными развалинами старой римской крепости на холме, превратилась в сущий ад на Земле.

Когда все слабые, старые и больные вымерли и были съедены, начались массовые убийства. Так продолжалось несколько лет подряд. В один из дней отец Жана, печник Жером также пал жертвой людоедов, ворвавшихся в его дом. Мать они не тронули – видимо, решили, что та чересчур костлява и мосласта для их избалованных желудков, хотя та и была в оное время на сносях. А детей Бернадетта укрыла в подполе – ведь было бы очень жаль, если бы их съела не она, а кто-то другой.