В глазах пожилой женщины блеснули искры понимания:

— Загуляла небось после института-то, а?

— Точно, — кивнула Юля. — Диплом обмывала.

— А мы ждем, ждем, думаем, когда приедет? И вот она. — Тетя Глаша с вниманием оглядела ладную Юлю: — Красавица!

— Ну, я пойду? Наверх-то?

— Ступай-ступай.

Юля уже двинулась к лестнице, когда услышала, как сторожиха, набрав внутренний номер, громко сказала:

— К вам, Борис Борисович, балерина пришла. Да-да. Та самая. Пропавшая. Гулёна! Говорит, отдыхала. Уже уходите? Ну так балерину-то примите? Уж коли пришла-то. Что вы, не знаете этих молодых? Балерин особенно…

Это было последнее, что долетело до гостьи дома культуры. Юля поднялась на второй этаж, повернула направо и вскоре постучалась в дверь директора.

— Войдите, — ответили оттуда.

Юля вошла смело, как входят балерины, знающие себе цену.

— Здравствуйте, Борис Борисович, — сказала она.

— Мы вас ждали неделю назад, — обиженно вымолвил пухлый немолодой мужчина в очках, в льняном мятом костюме.

— Неделю назад я в столице была, — ответила Юля.

— В столице?

— Ага. Я не балерина, — замотала головой гостья.

— Нет?

— Ни в коем случае. Я журналистка из Москвы. — Она достала для убедительности две корочки: внештатника «АиФ» и корреспондента университетской газеты и, подойдя, положила их на стол.

Услышав слова «журналистка» и «Москва», Рутиков, как и любой провинциал, инстинктивно поднялся.

— Добрый день, тетя Глаша все перепутала, стало быть…