— Мы будем ждать вас, Мехман.

35

35

Всю дорогу Мехману вспоминалось внимательное, ласковое обхождение Дильгуше. Он невольно ставил ее рядом с Зулейхой, сравнивал. И все яснее становилось ему, что Дильгуше стоит выше. Какой привлекательной и достойной уважения выглядела эта девушка-инженер с открытым добрым взглядом и славным лицом. «Интересно, любит ли Дильгуше кого-нибудь?.. С кем она намерена соединить свою жизнь?» Мехман представлял себе, каким счастливым будет тот, кто свяжет свою судьбу с нею. «Да любовь и счастье…. Женитьба… Как сложно, оказывается, создать настоящую семью!» Так думал Мехман, пробиваясь сквозь тесную веселую толпу, наводнявшую улицу. Он с отвращением вспомнил Шехла-ханум, такую искусственную, неискреннюю, хитрую, все это представление, которое они с Зулейхой затеяли из-за золотых часов. Ну Шехла-ханум — это еще понятно, но почему и Зулейха, его Зулейха, тоже смотрела с жадностью на эти злосчастные часы, чего-то не договаривала… Мехман ничего не подозревал — не было оснований, но интуитивно чувствовал, что за этой историей с часами кроется какая-то ложь.

И он не мог думать ни о чем другом. Как будто выползла из-за камней ядовитая змея и с шипением стала поднимать все выше свою маленькую желтую голову. Все ближе, ближе жало. Миг — и укусит. Некуда спрятаться, некуда убежать.

Да, Мехман искал искренности, правдивости в людях, а Шехла-ханум была олицетворением притворства. Какое-то тяжелое сомнение непрестанно, неотступно беспокоило его, точило сердце… Как говорил сегодня профессор Меликзаде, слушая рассказ об убийстве Балыш, внутренние противоречия возникали в семье, сталкивалось старое и новое. Так и у них с Зулейхой. Да, Зулейха стройна, красива, черные волосы ее вьются, а если она смеется, сверкает ряд чудесных белоснежных зубов. Ее большие карие глаза пылают страстью, когда она целует, шепчет ласковые слова. Мехман не может остаться равнодушным, холодным., когда жена кладет ему на плечо руку или треплет волосы. Любит ли он свою Зулейху? Да, любит. Но почему она так беспрекословно повинуется матери, почему во всем согласна с ней? Стоит ему вспомнить об этом, как все в нем содрогается и возмущается. Какое бедствие принесет их семье эта покорность Зулейхи своей матери!..

Обуреваемый тяжелыми мыслями, Мехман вышел на сравнительно безлюдную улицу, свернул в переулок, подошел к дому и открыл знакомую дверь. Щелкнул выключатель. Свет небольшой электрической лампочки озарил родной очаг.

Мехман снова сидел за столиком, за которым сиживал школьником, а позднее студентом. Как много узнал он за этим столом, как далеко, в какие далекие страны уносила его фантазия, когда он готовил уроки…