Вместо них это пришлось сделать ей.

Она не просто «дала ей умереть». Если над кроватями пожилых людей можно вешать табличку «Не реанимировать», то почему над кроватями таких, как Марта, – нельзя?

Она забрала жизнь. Было ли это убийство? Она не знала. Но в слове «смерть» никакой неоднозначности не было.

Ее голова была свежей, сознание – ясным. Она чувствовала себя отдохнувшей. Вид сада подействовал на ее душу как лекарство. Если бы ей пришлось снова сделать то, что она сделала, – она бы не сомневалась. Это она знала точно. Теперь она смогла принять себя.

Она начала перестилать свою кровать и взбивать подушки. Серебряный лунный свет падал на бледно-голубой ковер через щелочку, которую она оставила между занавесками.

Внезапно, как будто поднявшись из морских глубин, проснулся Ричард, сел и произнес ее имя.

– Все нормально. Спи дальше.

Он пораженно смотрел на нее.

– Ты помнишь, что ты мне сказала?

– Дорогой, еще не время просыпаться… Сейчас три часа ночи.

– Ты сказала мне, что убила Марту.

– Я не использовала это слово.

Он лег обратно на подушки и слегка развернул голову так, чтобы ее не видеть.

– Ричард…

– Ты должна пойти в полицию.

– Нет, – сказала она.

– Кто-то должен.

– Ты пойдешь?

Он не ответил. Луна ушла за тучи. Мэриэл ждала, лежа на своих подушках так же, как он на своих. Они были как статуи на одной из могил в соборе. Такими она их и видела – холодными, серыми и мертвенно-тихими.

В конце концов, все еще ожидая от него ответа, она заснула, не изменив позы, – с руками, сложенными вдоль тела. А луна снова вышла и посеребрила комнату, и расстояние между кроватями было как между двумя мирами.