Барретс-лейн была совсем недалеко. Он был не против ночных прогулок. Благодаря им он оставался подтянутым, но было слишком холодно, и он предпочел бы полмили двум или трем. Улица оказалась просто крошечным переулком между двумя полуразрушенными домами, и он увидел ждущую его машину сразу же, как свернул туда. Это был черный «Форд Фокус», и Энди не узнал водителя, который сразу завел двигатель, когда Энди подошел к машине, и тронулся с места, не успел еще тот нормально залезть внутрь и закрыть дверь.

– Поосторожней, я чуть не вывалился.

Молчание. Энди скосил глаза. Это был симпатичный пацан с бритой головой и четырьмя кольцами в одном ухе. Ехал он быстро, визжа шинами на каждом повороте, и не проронил ни слова всю дорогу до аэродрома. Они приехали, и он сразу отвез его к ангару. «Выходи». Энди вышел. «Фокус» унесся с жутким звуком. На аэродроме было тихо, пустынно – насколько он смог заметить, – жутко холодно и абсолютно темно. Он попытался укрыться за ангаром, но ветер нашел его и там. Он зашел с другой стороны и поднял воротник. Его руки онемели от холода. С этой стороны было еще хуже, ветер дул прямо в лицо. Он ждал. Он ждал, наверное, почти час. Ему было так холодно, что он не мог думать и ему уже становилось худо. В конце концов он прошелся по летному полю и обратно, немного побегал на месте и направился к воротам. Никого не было. Ли Картер явно отошел поссать. Может, он наблюдал за ним с какого-то спутника и мог проследить за ним все пять с половиной миль до дома и как следует посмеяться.

Он свернул на дорожку и трусцой по ней побежал. А потом появились фары, и фургон, едущий прямо на него, и волна боли и ужаса, которая накрыла его, когда они столкнулись.

* * *

Каждый раз, когда он закрывал глаза, он возвращался к этой сцене.

Утром к нему снова приходил доктор. Его рука хорошо заживала, но ему сказали, что синяки заболят еще сильнее перед тем, как начнут сходить. Они смотрели на предмет сотрясения, но решили, что его нет. На следующее утро кто-нибудь из сотрудников отведет его на рентген, и, если с его шеей все хорошо, ему надо будет остаться еще всего на пару дней.

Он хотел бы остаться на неделю или на месяц. Он чувствовал себя в безопасности, в тепле и, главное, вдали и от своей сестры, и от Ли Картера. Он думал, позволит ли Мишель ему вернуться обратно к ней, и если нет, то куда он пойдет.

Женщина в зеленой медицинской форме зашла в палату с тележкой, полной журналов и сладостей. Ему хотелось шоколада, но у него не было денег, потому что из дома он вышел без них, а у Мишель он просить не мог.