– Он светил фарами прямо мне в лицо. Как я мог увидеть, кто там был?

– Значит, могла быть и она?

– Да, могла.

– Что за машина?

– Фургон.

– Что за фургон?

– Не разглядел.

– Но ты увидел, что это был фургон.

– Он был большой… Больше, чем машина.

– А что ты там делал?

– В каком смысле?

Натан вздохнул. Шестерка вернулся с двумя батончиками «Марс» и дал их ему. Натан пихнул оба в свой карман.

– Эй…

– Ты даешь мне прямые ответы, я даю тебе «Марс». Так. Ты уже в полном дерьме, понимаешь? Давай посмотрим, что можно сделать, чтобы тебя оттуда вытащить. Кто послал тебя на аэродром в такое время? Что за машину ты перевозил?

– Я не перевозил. Мне пришло сообщение прийти на Барретс-лейн в два часа. Меня должны были встретить.

– И встретили?

– Да, и я не знаю, кто это был, я никогда его раньше не видел. Черный «Форд Фокус».

– И?

– Мы поехали на аэродром. Он высадил меня у ангаров. Сказал мне ждать, потом уехал. Я ждал… до тех пор, пока мои яйца чуть не отмерзли к чертовой матери. Никого не было, никто не приехал. Я пошел домой. Я шел по проселочной дороге, когда этот фургон вылетел из ниоткуда прямо мне навстречу. Очнулся я уже в канаве. Я не помню больше ничего до того момента, как проснулся в травматологии. Даже из этого мало что помню. Можно мне мою шоколадку?

Натан подумал, а потом бросил ее на кровать. Энди Гантон не мог до нее дотянуться. Но он уже не протестовал. Он был как мягкая игрушка, из которой вынули всю набивку. Он откинулся назад с измученным видом и попытался повернуть голову, чтобы посмотреть на квадрат серого неба.