Усач саданул локтем назад, извернулся, чтобы достать ее, но Раду и сама не удержалась, свалилась с седла.

Кое-как перегруппировавшись в падении, она упала и прокатилась по земле, теряя дыхание от удара. Сабля звякнула где-то рядом. На миг она потеряла сознание, потому что когда открыла глаза, то увидела, как тяжелый черный сапог опустился на лезвие ее сабли.

Пыль от удара поднялась, запорашивая глаза, а сабля треснула. Раду прошипела сквозь зубы, откатываясь, чтобы встать, но разозленный и раненый усач рванул к ней раньше и ударил ногой в бок, снова опрокидывая наземь. Прежде чем Раду успела что-то сделать, горячая острая боль пронзила живот.

– Вот дерьмо, дерьмо! – заорал в ее лицо усач, но желтые глаза смотрели мимо. – Ухо отрезала сука, мало тебя убить!

Он выдернул из ее живота свой палаш и в сердцах размахнулся было, чтобы рубануть еще, но в это время вернулся его подчиненный, совладавший-таки с конем. Животное хромало на обе передние ноги, и усач обложил руганью и его тоже.

Разбойник спрыгнул с коня и косясь на неподвижное тело Раду, огляделся.

– Дык кто знал, – визгливо отозвался он, радуясь, что его не задело. Вожак истекал кровью и пошатывался, хотя сам, кажется, не понимал этого. – Бешеная она. Хорошо, что сдохла. А этот второй, за пригорком Спирю укокошил и Дынека. А Бука затоптали лошади. И…

– А ну, пошел быстро, добей второго, если они с ним не справятся никак! – рявкнул вожак, когда подчиненный запнулся.

Видя как глаза его полезли на лоб, вожак сначала разозлился сильнее – ненавидел эти шуточки, – потом резко обернулся.

От кровопотери его повело, и голова закружилась.

Или не от кровопотери?..

Всего миг он смотрел в желтые глаза на запыленном лице, потом обломок лезвия вошел в его кадык, и вожак захрипел, забулькал, подавившись криком.

Раду, пошатнувшись, перешагнула через его дергающееся в конвульсиях тело. Подобрала выпавший из рук вожака палаш.

– Помнишь меня? – криво улыбаясь, проскрипела она. – Вы нас тогда в лесу убили. А я вернулась. Ты стой на месте… стой. А хотя и сбежишь, так я разыщу тебя. Ночью приду… как часы полночь ударят, жди.

Разбойник завопил, рванулся было, замахиваясь на нее, но в трясущихся пальцах сабля так и плясала. Раду с легкостью отбила ее, но ударить в ответ не вышло – оступившись, разбойник упал, быстро отполз в сторону и побежал так, что только пыль взметнулась, скрывая его спину.

– И тогда он тоже сбежал, – тяжело дыша, сказала Раду, опираясь о коня, который, хромая, пытался отойти. – И ведь поверил всему, что я сказала.

Конь дернулся, переступая дальше, и Раду, потеряв равновесие, едва не упала вперед. Перед глазами поплыло, и Раду выругалась, схватившись за живот. Дурное тошнотное чувство плескалось внутри.