– Богословы приводили в соответствие истории правдивые во многих отношениях, и некоторые могут быть аллегорическими истинами…

– Две истории, – настаивал мистер Бенджамин, – две главы, два раза. Правдивы оба?

Лаон тяжело и протяжно вздохнул. Я улыбнулась, видя его таким, а он ответил:

– Точно так же, как Иона и кит являются прообразом того, как Иисус восстал из могилы…

– Но по-другому!

– И точно так же две главы – это одна и та же история, только рассказанная немного иначе.

Мистер Бенджамин, кажется, остался доволен ответом, но, ощутив в себе прилив озорства, я произнесла:

– Ты всегда можешь рассказать ему об иудейском демоне. Том, что в «Фаусте».

– Эта история лишь все запутывает, – закатил глаза Лаон, – и совершенно нелепа.

– Первая женщина, созданная одновременно с Адамом, так и не получила имени. Ее сотворили не из ребра, но в то же время, что Адама, и из того же вещества. Значит, у нее было другое имя.

В этот момент мистер Бенджамин пристально смотрел на меня. Он ни разу не моргнул, и его взгляд изгнал из меня все легкомыслие. Его место заняло чувство вины, поскольку я знала, как серьезно гном относится к вере, и, даже не имея души, я не должна была над ним насмехаться.

– Она ссылается на немецкую пьесу, – сказал Лаон. – Это на самом деле не священная книга.

– Менее правдивая?

– Да, менее правдивая, – заверил Лаон, и взгляд его голубых глаз сделался удивительно мягким.

– Но каким было имя?

– Лили…

К лицу Лаона прижалась шишковатая ладонь, мистер Бенджамин попытался не позволить ему закончить фразу.

– Имена обладают силой. Не произносите его.

– Это просто суеверие, – сказала я.

– Чем древнее имя, тем больше силы, – ответил мистер Бенджамин. – Очень древнее имя.