Той ночью мы не стали закрывать дверь, которая вела в пустоту.

И мне приснилась Ариэль Давенпорт.

Я стою на крыше. Яркое земное солнце опускается за горизонт. Мне уже до того привычно видеть, как оно исчезает вдали, что это зрелище кажется мне странным и чуждым.

Черепичная крыша уставлена плетеными силками для птиц. Они окружают меня со всех сторон. Нельзя сделать и шага, чтобы не растоптать одну из них.

Хор пойманных птиц приманивает к силкам новых. Очередная алая певунья опускается к ловушке, и петля затягивается, а в воздух летят перья. Жалобные крики по ошибке принимаются за новую песню.

Прекрасную и полную муки.

Я наклоняюсь и поднимаю каждую птаху. Чувствую маленькие трепещущие сердца, а хрупкие крылья бьют меня по ладоням.

Тонкой белой нитью я сшиваю из птиц тело Ариэль Давенпорт. Стежки окрашивают нитку красным. Птицы разлетаются, истекая лентами, нитками и пряжей. И все это только красного цвета.

Катушки красных ниток опутывают мне руки, пока не впиваются в них, точно проволока.

Птицы вокруг меня одна за другой замолкают, но я продолжаю шить.

В конце концов, Ариэль Давенпорт – сломанная кукла. Почему бы мне не воссоздать ее из лоскутков мертвых птиц?

Я с криком проснулась.

Мы больше не пытались оставлять дверь открытой.

Глава 36. Правда между строк

Глава 36. Правда между строк

В этой утробе и могиле естества Он лепил мир, рассказывая его Самому Себе, словно предание, слово за словом. Эту часть истории вы уже знаете, хотя большинство хочет, чтобы вы верили, будто Он делал это лениво, без усилий, вызвав мир к жизни, точно мечту, но сейчас говорю вам – а я рассказываю вам сказки, – те шесть дней Он трудился. Он выковал небеса, плоские и гладкие, словно зеркало. Вымешал из грязи горы, построил столбы, чтобы удерживать небо, и отшлифовал емкость для моря. Он вырезал каждое дерево, собственными ногтями процарапывая неровности коры и пробивая темные глазки на белой коже берез.

Каждое существо – не всегда неповторимое и красивое – он сотворил и вылепил. Мне нравится представлять, как радовали Его все эти усилия. Думаю, что Он наполовину обезумел от чудовищности и сложности своего начинания.

Он выбирал из облаков лица и давал им тела. Создания получались прекрасными, словно алый рассвет, словно закатное небо, словно утренняя звезда. Он отдал им Свой голос, и они отвечали ему Его собственными словами.

Он назвал существ ангелами.

Они стали Ему чем-то вроде компании, болтали с Ним своими высокими, похожими на эхо голосами. Они хвалили все, что Он делал, и подгоняли снисходительными улыбками, моргая пустыми глазами.