Но этой весной все усугубилось, умножилось сразу на сто!

Старшая Киевица на собственной шкуре ощущала, как сквозь животворящую землю Города идут потоки, прет, рвется наверх бездумная природная сила — как сила эта проходит через поры земли и поры ее тела…

И как с каждым теплым днем она, Катерина Михайловна Дображанская, все меньше способна сдерживать свою разрушительную силу. Сила прет из нее вместе с травой…

И что делать в Городе ведьме, способной одним взглядом перерезать горло случайному человеку, одним движением разрушить дома… и почти неспособной контролировать это?

Только бежать из Города прочь, чтоб не причинить людям вреда!

— Мне остается только бежать прочь из страны, — сказала она.

Звонок Арнольдовича прервал важный разговор. Катерина Михайловна сидела за рулем собственного вольво, а рядом на пассажирском сидении — разместился невероятный блондин. Хоть многие при виде него высказались бы более конкретно: альбинос. Натуральные почти снежно-белые волосы, почти совершенно прозрачные светло-голубые глаза, светлая кожа — он казался идеальным созданием скандинавских богов, сыном одного из них, мифическим викингом, пришедшим на киевскую землю еще вместе с дружиной первого Рюрика.

— Вам не хватает противовеса, — сказал Катерине ее Киевский Демон.

— Секс не помогает. Бокс тоже. Недавно попробовала бои на мечах, — сухо перечислила испробованные противоядия она.

— Не думал, что дам вам столь тривиальный совет, но вы человеческого рода, и вам необходима любовь, — сказал Киевский Демон таким тоном, будто порекомендовал ей поставить на грудь два горчичника, противных, но все же полезных.

— А разве сами вы не влюблены? — поинтересовалась Дображанская.

— Я — нет, — ответ блондина был столь же равнодушно-холодным, как и его прозрачные ледышки-глаза. — Глубокоуважаемая Катерина Михайловна, мне жаль, что вы росли сиротой. Вы человек, и вы ведьма. Для ведьм важнее всего материнское воспитание, ведь ваша сила — сила Матери, сила земли. В Великой Матери есть жестокость, но есть и нежность, любовь… и вот ее-то вам и не хватает для равновесия. Потому ваша сила и не подчиняется вам.

— Я так и не смогла вернуть души родителей. Или вы предлагаете мне их воскресить? Попросить Машу?

— Это ничего не изменит. Вы уже выросли, — подчеркнул необратимое он. — Вас уже вырастили чужие люди. И вы выросли такой, какой выросли. Без любви.

— Я любила когда-то давно… в прошлой жизни.

— Ту жизнь и любовь вам не вернуть. Вам не вернуть вашего Митю. Даже если вы попросите Марию Владимировну воскресить его, он не узнает вас. Он будет — не-ваш Митя!