– Да, известно, – призналась Таня, сделала паузу, затем продолжила: – Про то, как и за что оклеветали отца Анисима и его дочь Дарью, ты прекрасно осведомлен. Вряд ли только тебе известно, что кроме травли со стороны сверстников, шушуканья и осуждающих взглядов, со стороны остальных, ее однажды попытались изнасиловать ребята, случайно встретившие ее, возвращавшейся из Курганов домой в Спаси. Их там было четверо, просто подростки пятнадцати-двадцати лет, плюс еще один постарше, лет двадцати пяти. Они выпивали в лесу, увидели Дарью, нагнали, схватили, потащили ее в лес; уложили на землю, один ей рот зажал рукой, второй и третий за руки держали, четвертый уже подол платья задрал. А вот пятый – самый старший из них… то ли совесть проснулась, то ли страх перед ответственностью возник… В общем, он попытался остановить своих товарищей, за что был сильно ими бит. Но зато девушке удалось воспользоваться суматохой, вырваться и примчаться домой, отделавшись лишь испугом и несколькими синяками. Ты уже понял, что ее заступником в тот момент оказался мой дедушка Тимофей, известный среди местных, как цыганенок Тишка. Моя бабушка Катерина еще была на сносях, когда дедушка Тимофей, залечивший побои, на очередном свидании рассказал ей эту историю и поведал о том, что у него созрел план побега. История умалчивает подробности этого плана, известно только, что бежать вместе с ними должна была и Дарья, к которой мой дедушка начал питать какие-то чувства, возможно и более высокие, нежели обычное сострадание. Но тут слушок кто-то пустил, что Дарья еще и с цыганенком Тишкой связалась, до Анисима это дошло, он начал пристальнее следить за дочкой. Да, подозреваю, он понимал, что дочери было бы безопаснее и лучше покинуть Спаси, однако у него еще теплилась надежда, что Дарья выйдет замуж по всем правилам его веры, родит ему внука, который, в последствии, сможет унаследовать его знания. Однажды, когда Дарья особенно проявила свой характер и волю к свободе, он поднял на нее руку, запер в доме, пригрозил отцовским проклятьем. Это не возымело никаких действий, а, скорее, совсем наоборот: при первом же подвернувшемся случае, Дарья совершила побег. Насколько мне известно, она еще и сорвала с себя свой нательный крест, бросила его в доме отца. Сразу она не покинула деревню, а побежала к дому, в котором жили цыгане, бросила к ним во двор камень, завернутый в записку, отправилась ждать в указанное в той записке место. Не знаю, то ли те четверо, которые пытались над нею надругаться ранее, следили за ней, то ли случайно там оказались, но когда мой дедушка получил бумажное послание из рук одного из своих братьев, нашедшего камень с запиской первым, он без раздумий полетел к Дарье, но застал там не только ее, а еще и тех четверых ублюдков; он спрятался и наблюдал, как они насиловали ее, затем убивали, но боялся вмешаться, поскольку понимал, что на этот раз они его не просто изобьют. Он лежал в кустах и слышал, как она, почти что вырвавшись, начала осыпать своих палачей проклятьями. Дословно уже это проклятье никто повторить не сможет, но смысл его был такой: будьте прокляты вы и дети ваши, и все в этом месте, кто в этом виноват; и те, кто на такое хотя бы в мыслях способен… То есть, она фактически прокляла не только тех, кто ее убивал, и не ту многодетную вдову с ее детьми, которая ее когда-то оговорила, а всех мужчин в округе, за исключением маленьких мальчиков и дряхлых стариков. Тимофею страх сковал тело, он хотел сбежать, но не мог пошевелиться. И ему пришлось видеть еще и то, как один из ублюдков сбегал в деревню за лопатой, и как они потом закапывали тело. Лишь через несколько часов он нашел в себе силы подняться с места. Первым делом он пошел к моей бабушке Катерине и все ей рассказал. Она, выслушав, не смотря на свой совсем уж юный возраст, догадалась, что если Тишка не скроет то, что видел, и убийцы будут арестованы по его доносу, велика вероятность, что в отместку они и его потянут за собой, оговорив. В итоге, Катерина уговорила Тишку никому про увиденное больше не рассказывать. Насколько мне известно, примерно такой же совет последовал и от родителей Тимофея. Ведь они знали о записке, и вполне могли догадаться о том, что произошло. Если это так, то в их силах было остановить это проклятье, просто сообщив, куда следует. Тем более что Тимофей вскоре повесился, соответственно, рисковать уже было нечем. Но они почему-то просто сбежали, возможно почувствовали, что проклятье начинает распускать свои цепкие щупальца, решили, что большое расстояние их убережет. Уберегло ли – не знаю, но очень сильно сомневаюсь в этом.