– Какой еще товар?
– Материальные улики. На убийства срок давности не распространяется. Вам это известно.
– Совершенно верно, хотя я отстаю на несколько шагов, которые вы уже сделали, – хмыкнул он. – Вы слишком проворны для меня.
– Я здесь не затем, чтобы просить у вас признания. Этого не будет. Вы будете разыгрывать дурачка, пока вам не сделают смертельную инъекцию.
Макклеллан отхлебнул из своей кружки.
– Я опять не догоняю, здоровяк… Как там вас зовут?
– Амос Декер. Вы знали, что я играл в футбол за Огайский государственный? Во время нашей игры с Техасским Мелвин оттоптался на моей заднице. Лучшего раннингбека я не видел, а я повидал немало хороших и играл с ними. – Он подался вперед: – Но штука в том, шеф, что лучше б я дал Мелвину пробежаться бутсами по своему лицу, чем хотя бы близко подошел к его старику.
– В самом деле? И почему бы это, сынок?
– Потому что у Мелвина есть совесть. А у его старика – нет. Он совершенно явно считает, будто вы, ребята, его обосрали. А потом, когда вы нашли его и нагрянули за ним в Техас, вы лишили его всего. Рою пришлось выстрелить собственной жене картечью в лицо. Вероятно, единственному человеку, которого он любил. Отправить собственного сына в тюрьму. Но по сравнению с утратой Люсинды это было сущей мелочью. Теперь этот тип думает лишь о возмездии. И когда приставил нож к моему горлу, он сказал,
– Да неужто?
– У меня гипертимезия. Знаете, что это такое?
– Без понятия, – покачал Макклеллан головой. – Смахивает на СДВ[38].
– Это значит, что у меня идеальная память. Я никогда и ничего не забываю. Так что для меня время раны не лечит. Потому что я помню их в точности так же, как в тот момент, когда их нанесли, сколько бы времени ни прошло.
– Похоже, не очень-то приятно.
– На самом деле – полный отстой.
– И что вы хотите этим сказать?
– Что у Роя Марса может быть то же самое состояние, но только в отношении
– Прости, сынок, не угрожаешь ли ты мне? – чуть подался вперед Макклеллан.