– Хороший ответ, – подал голос Франк Паульссон. – Я полностью поддерживаю Эрика Барка.

– Я все равно беспокоюсь за пациентов, – возразил Хольстейн.

– Здесь все есть. – Паульссон указал на сборник материалов. – Здесь Барк подробно описал, как меняется состояние пациентов. Выглядит более чем многообещающе.

– Это настолько необычное лечение, настолько смелое… Мы должны быть уверены, что сможем отстоять его, если что-то пойдет не так.

– Такого не должно случиться, – сказал я. По спине побежали мурашки.

– Эрик, сегодня пятница, все хотят домой, – заключила Анника. – Я думаю, вы можете рассчитывать на возобновление финансирования.

Остальные согласно кивнули; Ронни Йоханссон откинулся назад и хлопнул в ладоши.

Когда я пришел домой, Симоне стояла в просторной кухне. Она выкладывала на стол продукты из четырех пакетов: спаржа, свежий майоран, цыпленок, лимон и жасминовый рис. Увидев меня, она рассмеялась.

– Что такое? – спросил я.

Симоне покачала головой и сказала, улыбаясь до ушей:

– Видел бы ты себя.

– А что?

– Ты похож на мальчишку на рождественском утреннике.

– Что, настолько заметно?

– Беньямин! – позвала она.

Беньямин пришел на кухню, держа в руках футляр с лекарствами. Симоне постаралась скрыть улыбку и показала на меня:

– Посмотри на папу. Какой он?

– Как будто радуется.

– А я и радуюсь, малыш. Радуюсь.

– Уже придумали лекарства? – спросил он.