– Вам обязательно нужно получить деньги.

– Знаю, – ответил я.

– А что будет, если вам откажут?

– К счастью, у меня есть время, чтобы сокращать терапию постепенно и помогать пациентам по-другому.

– А исследование?

Я пожал плечами.

– Может быть, поищу другой институт, если кто-нибудь пойдет против меня.

– У вас есть враги в правлении?

– Вряд ли.

Майя положила руку мне на плечо, виновато улыбаясь. Ее щеки покраснели еще больше.

– Вы обязательно получите деньги. Вы первопроходец, в правлении не могут отмахнуться от этого. – Она заглянула мне глубоко в глаза. – Если они этого не понимают, я пойду за вами куда угодно.

Я вдруг спросил себя, не флиртует ли она со мной. Что-то было в ее интонациях, мягком хрипловатом голосе. Я быстро глянул на ее бейджик, чтобы уточнить имя: Майя Свартлинг, врач-стажер.

– Майя…

– Не отвергайте меня, – игриво прошептала она, – Эрик Мария Барк.

– Поговорим потом, – сказал я, когда двери лифта разъехались.

Майя улыбнулась, опять появились ямочки на щеках; она сложила ладони перед грудью, шутливо поклонилась и нежно произнесла:

– Савади.

Я, улыбаясь самому себе, вспоминал это тайское приветствие, поднимаясь к директору. Раздался мягкий звон, и я вышел из лифта. Дверь была открыта, но я постучал, прежде чем войти. Анника Лорентсон сидела и смотрела в панорамное окно, из которого открывался изумительный вид на Северное кладбище и Хагапаркен. На ее лице не было и следа от тех двух бутылок вина, которые она, по слухам, выпивает каждый вечер, чтобы уснуть. Кровеносные сосуды не проступают, скрыты под кожей пятидесятилетней женщины. Конечно, под глазами и на лбу отчетливо видна сеточка морщин, и такие красивые когда-то линии подбородка и шеи, много лет назад обеспечившие Аннике Лорентсон второе место на конкурсе красоты “Мисс Швеция”, увяли.

Симоне просветила бы меня на этот счет, подумал я. Она бы сказала, что именно мужские черты лица принижают высокопоставленную женщину, позволяя критиковать ее внешность. Никто не обсуждает начальников-мужчин, если те злоупотребляют алкоголем; никому и в голову не придет сказать, что у начальника-мужчины дряблое лицо.

Я поздоровался с директором, сел рядом и сказал: