Белый свет из высоких окон в конце коридора отражался в свежевымытом полу психиатрического стационара Южной больницы. Я прошел мимо длинного ряда запертых дверей с резиновыми прокладками и вытертой краской, остановился возле палаты В39, увидел, что мои ботинки оставили сухие следы на блестящем покрытии пола.

Из дальней палаты послышались громкие шлепки, слабый плач, потом все стихло. Я постоял, собираясь с мыслями, постучал в дверь, вставил ключ в скважину, повернул и вошел.

Запах мастики ворвался в темную палату, насыщенную испарениями пота и рвоты. Эва Блау лежала на койке спиной ко мне. Я подошел к окну и попытался впустить свежего воздуха, хотел немного поднять рольштору, но подвеска за что-то зацепилась. Краем глаза я заметил, что Эва собирается повернуться. Я потянул штору, но выпустил ее из рук, и она взлетела с громким стуком.

– Простите, – сказал я, – я хотел только впустить немного…

Эва с неожиданным резким звуком села и посмотрела на меня долгим взглядом; углы ее рта были горько опущены. У меня тяжело забилось сердце. У Эвы был отрезан кончик носа. Она уселась поосновательнее и уставилась на меня. На руке – окровавленная повязка.

– Эва, я приехал, как только узнал, – сказал я.

Она тихо хлопнула кулачком по животу. Измученное лицо; круглая ранка на носу отсвечивает красным.

– Я хотел помочь вам, – продолжал я. – Но я начинаю понимать, что ошибался почти во всем. Я думал, что напал на след чего-то важного, что я понимаю, как действует гипноз. Но все оказалось не так; я ничего не понимал. Мне страшно жаль, что я не сумел помочь вам. Ни одному из вас.

Эва потерла нос ребром ладони, и из ранки на губы потекла кровь.

– Эва? Зачем вы это с собой сделали? – спросил я.

– Это ты, ты, ты виноват! – неожиданно выкрикнула она. – Ты виноват во всем, ты сломал мне жизнь, отнял все, что у меня было!

– Я понимаю, что вы злитесь на меня из-за того, что…

– Заткнись, – оборвала она. – Ты ничего не понимаешь. Моя жизнь поломана – а я сломаю твою. Я дождусь, я умею ждать, сколько понадобится, но я отомщу.

Потом она завопила, широко открыв рот, хрипло и бессмысленно. Дверь распахнулась, вошел доктор Андерсен.

– Вам придется подождать снаружи, – сказал он прерывающимся голосом.

– Я получил ключ от медсестры и думал…

Он вытащил меня в коридор, закрыл и запер дверь.

– У пациентки паранойя…

– Вряд ли, – с улыбкой перебил я.

– Это мое мнение о моем пациенте, – отрезал Андерсен.