– В 17:40.

– Мы тебя встретим. Вместе с Одри, – добавил Тонфа, конечно же, чтобы разрядить атмосферу.

Вешая трубку, Эрван заметил, что получил СМС. Рибуаз. Вскрытие Падре завершилось. Его версия подтверждена. Можно хоронить.

16:00. Началась посадка на рейс. Он заспешил, сказав себе, что через два дня вернется с останками Морвана. Старик вечно морочил им голову россказнями об их так называемых бретонских корнях. Благодаря трупам Эрван действительно вскоре станет настоящим бретонцем.

98

«Шато Рапа», 18 часов. Гаэль воспользовалась служебной лестницей, чтобы подняться на два этажа, которые отделяли ее от апартаментов Трезора Мумбанзы. Наряжаться смысла не было: лучшее скрыто внутри. Черное платье в обтяжку, высокие каблуки и серебряные серьги, сумочка со стразами.

Она накинула и пальто: ни Мумбанза, ни его люди не должны были заподозрить, что она остановилась в отеле. Считалось, что она придет с улицы, проскользнет мимо стойки и незаметно поднимется на этаж. Ее визит был конфиденциальным – никто даже не подозревал, до какой степени.

Насколько она могла заметить (ее окно выходило на главный вход Палас-отеля), Мумбанза со своей кликой приехал около четырех дня. Месье путешествовал с большой помпой: жена или две, несколько детей, кормилицы, горничные, куча телохранителей – из которых, по словам Пайоля, двое луба, которые не отходили от него ни на шаг. Свита с домочадцами расположились на третьем этаже – том же, что и Гаэль: она слышала, как они шумно вселялись. Зато сам генерал занял апартаменты на пятом, номер 418, с панорамным видом на озеро и Альпы.

Между Гаэль и Боссом (так его прозвали в Лубумбаши) никаких контактов. Пайоль заплатил Гаэль в Париже – половину оговоренных трех тысяч евро, остальное по возвращении. Если услуги придутся по вкусу, то ей могут выдать добавку из рук в руки.

Пятый этаж. Она не чувствовала себя ни взвинченной, ни подавленной. Карминные стены коридора напомнили ей декорации из фильма «Шепоты и крики» Ингмара Бергмана – шведский кинорежиссер говорил, что красное – это цвет «внутренности души».

Номер 418, занимавший весь западный угол этажа, был рядом со служебной лестницей. Ни одной камеры наблюдения на пути. Два здоровяка с выражением смертельной скуки на лицах несли караул. Ее приход стал развлечением. Они грубо ее обыскали, ощупывая долго и жадно, – в сущности, они тоже имели право попробовать товар.

Один из церберов открыл ее сумочку и достал из нее пластиковую упаковку.

– Сказано же: никаких презиков.

– Это хирургические перчатки.