– Зачем?

– А ты как думаешь?

Чернокожий захохотал. Он отдал ей клатч, одновременно постучав в день. Мумбанза открыл лично. С мобильником в руке он впустил Гаэль, не говоря ни слова, явно в дурном настроении. Она не стала усугублять и молча сняла пальто.

Она собрала информацию о генерале и видела его фотографии в Интернете: минимум метр девяносто роста и сто двадцать – сто тридцать килограммов веса. Формат был ей знаком – по отцу, – но бычара в апартаментах производил впечатление. Когда он двигался в своем темном костюме, от него исходил глухой звук трущейся ткани и чуть слышные позвякивания – несомненно, ключи от разнообразных сейфов в его карманах. Его ноги в туфлях с заостренными носками показались ей огромными.

Мумбанза тыкал пальцами в телефон, не обращая на нее ни малейшего внимания. Отсветы экрана скользили по его базальтовым чертам. Гаэль не смогла удержаться от маленькой провокации:

– Коли на то пошло, я могу посмотреть кино?

Африканец, казалось, вспомнил о ней. В такие моменты Гаэль благодарила Небо за то, что так долго ненавидела свое тело. Шаг за шагом она победила эту болезнь и обрела самоуважение. Сегодня она любила каждый миллиметр своих форм. Или, вернее, она была в них уверена, как солдат уверен в своем оружии. Она знала их привлекательность, силу, жестокую мощь обольщения.

Она подумала, что генерал разорется, но его лицо сморщилось в гримасу, которая могла сойти за улыбку.

– А ты нахальная.

– Мы же здесь не зимовать собираемся, а?

Ухмылка. Порядок, африканец понял, с кем имеет дело. Белая дерзкая шлюшка, которую предстоит обуздать. У него уже слюнки потекли.

– Хочешь что-нибудь выпить? – спросил он, пряча в карман мобильник.

– Шампанского.

Он указал на низкий столик около бархатного диванчика: там стояло ведерко со льдом, откуда выглядывала бутылка со сверкающими капельками влаги. Дальше расстилалась кровать, необъятная, как арена.

– Я сама этим займусь! – бросила Гаэль, берясь за марочное вино.

Мумбанза вроде бы оценил манеры этой девицы, но огонек садизма продолжал мерцать в глубине его зрачков. Гаэль, с ее миниатюрным пухленьким телом цвета молока, скоро заплатит за белую спесь. Мумбанза был не из тех, кто борется за свой народ. Он просто хотел обратить доминирующее положение белого в свою пользу. Его взгляд говорил: «Я тебе порву задницу, сестренка, и все это во славу ООН».

Она размотала металлическую проволоку, скрученную вокруг пробки, изображая внезапную веселость:

– А у твоих сторожевых псов есть оружие?

– Конечно.

– И как они проходят таможню со своими пушками?