Я протянул ему экспертное заключение Эви.

Манфред с серьезным лицом изучил документ.

— Ее ждало блестящее будущее. Она оказалась права, знаете? Консорциум из Трента был вынужден отступиться. Там работали по старинке, полагая, будто кирпич и бетон никогда не выйдут из моды. Но кирпич и бетон обладают весом. Я имею в виду, не только в буквальном смысле, но и в переносном тоже. Стекло, сталь, алюминий, дерево… вот материалы будущего. Я уже тогда это понимал.

Мне вспомнился стройный, современный силуэт Туристического центра.

— Когда я узнал, что другим людям пришла в голову идея использовать Блеттербах, я думал, что умру. У меня не было достаточно денег, понимаете? Слишком много строек, а наличных мало. Вложения скоро бы окупились, деньги бы вернулись ко мне, но в тот момент? Возьмись я продавать жареные каштаны на обочине автострады, и то заработал бы за день больше, чем было у меня тогда на банковском счете. Я впал в отчаяние: дело, за которое я столько сражался, ускользало у меня из рук.

Он покачал головой.

— Потом я подумал об Эви. Блестящая, умная девушка. И честолюбивая. Кроме того, ее уважали в Зибенхохе. Все знали, какая у нее мать и как она сама поднимала Маркуса. Я не стал связываться с ней лично. Если бы я так поступил, она сочла бы своим долгом отказаться. Но я мог обмолвиться словом в одном месте, в другом, в третьем. Слухи о том, что кто-то собирается строить Туристический центр на Блеттербахе, причем устаревшими, разрушающими ландшафт методами, быстро дошли до ее ушей.

Манфред щелкнул пальцами.

— Она подготовила отчет за очень короткое время. Ведь она знала там каждый камень. Для консорциума из Тренто ее экспертиза явилась как гром среди ясного неба. Они подали в суд, а суды длятся целую вечность. Достаточно, чтобы я поставил на ноги «Каголь Эдилбау» и предложил собственный проект.

— Стекло, алюминий и дерево.

— Именно так.

— Но…

— Я тоже тогда так подумал. Задавался вопросом, могли ли люди из консорциума взбеситься настолько, чтобы убить Эви. Вы, Сэлинджер, всего лишь шли по моим следам.

— Не по вашим, Манфред. Гюнтера.

Манфред закрыл глаза. Вздохнул:

— Я узнал слишком поздно. Гюнтер никогда не говорил об этом со мной. Он нашел экспертное заключение и вбил себе в голову, что убийца — я. Его брат, понимаете? Если бы он поделился со мной… доверился мне, может статься, что… — Манфред покачал головой. — Оставим мертвых в покое. Они счастливее нас.

— Иногда и я так думаю.

Мы сидели молча: слышалось только дыхание доберманов и скрип ставен под порывами фёна.

— Я назвал вас убийцей, Манфред. Мне очень жаль. Мне не следовало…