— А вот мне было очень страшно знаешь где?

— Где, маленькая?

— В снегу, — сказала Клара, и глазенки ее затуманились тревогой, словно она опять переживала те мгновения. — Снег засыпал меня с головой. Стало темно. Я не знала, где верх, где низ. И очень болела голова.

Я ничего не мог сказать.

В горле застрял комок.

Я приласкал дочку, я гладил ее по голове, пока не решил, что она заснула. Но когда я приготовился на цыпочках выйти из комнаты, Клара окликнула меня.

— Папа, — глаза ее широко раскрылись, — а тебе тоже бывало страшно?

Я постарался, чтобы голос не дрожал.

— Страх — это нормально, маленькая. Все чего-нибудь боятся.

— Да, но когда ты попал в беду. Тебе было страшно?

— Да. Очень.

— Ты боялся умереть?

— Я боялся потерять вас, — проговорил я, целуя девочку в лоб, — боялся, что никогда больше вас не увижу.

— И ты сердился?

— Но на кого? — удивился я.

— Я вот сердилась.

— На меня?

— И на тебя тоже. Но больше на дедушку.

— На дедушку Вернера? Но за что?

Клара машинально подняла руку к волосам. Намотала прядку на указательный палец, несильно потянула.