– Завтра. Они сказали, что завтра. Ты ведь… – Снегирь умоляюще посмотрел на меня.

Ну конечно, все это должна сделать я. Сам он не в состоянии справиться с грузом тяжких проблем, навалившихся на нас со смертью Жеки. Никакого стержня.

– Хорошо, я займусь этим.

Я набрала номер Ваньки Бергмана. Он снял трубку сразу же, как будто сидел возле телефона.

– Это я, Иван.

– Уже приехала? Видишь как… Выслушивать все еще и от Ваньки у меня не было никакого желания.

– Я все знаю. Как дети? Ванька тяжело вздохнул.

– Раздавили три тюбика с белилами. А в общем, ничего. Я их покормил.

– Лапшой?

– Нет. Я им йогурт купил. Поели и спят… Ты забрать их хочешь?

– Ладно, пусть спят. И пусть у тебя поживут, хотя бы денек. Завтра я буду заниматься похоронами. А с утра заскочу, завезу продукты. Лавруха совершенно деморализован, так что на него никакой надежды. Сам должен понимать.

– Горе, а, Катерина, – со старушечьими интонациями в голосе протянул Ванька. – Пусть побудут, но только завтра. Послезавтра я в Москву уезжаю.

Положив трубку, я взглянула на Снегиря: он лежал, уткнувшись головой в подушку.

– Ты же не спишь, Снегирь…

– Нет, – тихо сказал он.

– И не такой пьяный, каким хочешь казаться.

– Нет… – он сел и обхватил голову руками. – Не такой. Как же так, Кэт?..

– Возьми себя в руки. Это произошло, и уже ничего не изменишь.

– Ты сука, – совершенно искренне сказал Снегирь. – Ничем тебя не прошибить… Кто же мог убить ее, Кэт? За что? За что, Кэт? Из-за проклятых денег, что ли?

– Каких денег?