Снегирь сразу же помрачнел. Воспоминание о Жеке доставило ему такую боль, которая мне даже и не снилась. Все-таки я черствый человек. И слишком легко все забываю.

– Водки выпьешь?

В холодильнике болталась недопитая бутылка водки, оставшаяся еще со времен моего приезда из Голландии.

– Ни боже мой! Мне еще машину вести… Признавайся, разбила ее за неделю?

– Да нет, все в порядке. Во дворе стоит. Лавруха прошелся по кухне и выглянул в окно.

– Действительно стоит. Кто бы мог подумать. Отличное место. А я, дурак, вечно возле подъезда ставлю… Ну как расследование? Продвигается?

– Пока глухо. Кажется, я вляпалась в большие неприятности, Снегирь.

– Что еще случилось?

Какое облегчение, Лавруха, что ты приехал. Что в моей жизни есть кто-то, на кого я могу опереться. Захлебываясь и перескакивая, я поведала Снегирю обо всем: о телефоне Марича в записной книжке Херри-боя, о браслете Жаика, подаренном Жеке незадолго до смерти. И о том, что я не верю в естественную смерть ни Лехи Титова, ни Быкадорова. Как не верю в то, что их убила картина.

– Ты сама себе противоречишь, – нахмурился Лавруха. – Не ты ли с пеной у рта доказывала мне, что доска обладает странными свойствами?

– Я, черт меня дери. Но есть нечто такое, что картине не припишешь.

– И что же это?

– Жекина смерть. Кто-то же убил ее… Убил потому, что она что-то видела на даче.

– С чего ты взяла?

– Телефонный разговор перед моим отлетом в Голландию. Ты помнишь? Правда, ничего нельзя было разобрать.

– Вот именно. Меньше читай своих Собакиных, – Лавруха насыпал в миску кукурузных хлопьев и залил их молоком. – Ты же в последнее время сама на себя не похожа. Проводишь какое-то расследование, наживаешь себе геморрой… Я согласен, на ограбление это похоже мало. Но раз уж ты вычислила этого казаха… Если у них были отношения… Может, взыграла восточная кровь. Мы же не знаем… А поскольку парень он хладнокровный, то и замел следы. Тем более все было ему на руку: дождь, местность и так далее.

Я вдруг подивилась тому, как легко и просто все стало на свои места. Если смерть Жеки не связана с событиями на даче Титова, то ее можно объяснить чем угодно. Или вообще не объяснять.

– И все равно, я не верю, что здоровые мужики умерли от какого-то гипотетического воздействия картины…

– И чем же ты тогда объяснишь их смерть? Никакого яда в организме не обнаружено, если я правильно вошел в курс дела, – Лавруха сунул ложку в рот. – И вообще, это не нашего скудного ума дело. Пусть разбираются те, кому положено.

– Я не знаю… Но есть что-то, что лежит на поверхности. На самом деле разгадка проста, только ее никто не замечает, не хочет поднять с пола…