– Простите?

– Вы Екатерина Мстиславовна Соловьева?

– Да, – наконец-то я догадалась прикрыть рукой рот.

От меня вовсю несло перегаром, а к свитеру пристали нитки и коверная пыль. Веселенькое зрелище, ничего не скажешь.

– Вас невозможно застать дома, – меня уже изначально ненавидели за первый размер лифчика. – Мы из комиссии по охране материнства и детства.

– Проходите, – запоздало пригласила я, но дамы в приглашении не нуждались. Отодвинув меня бюстами, они вплыли в квартиру. Следом за ними прошел участковый.

– Меня зовут Алевтина Николаевна, – представилась деятельница из комиссии. – Где мы можем с вами поговорить?

В комнатах бардак, в ванной свалено грязное белье трехнедельной давности…

– На кухне. Там будет удобнее. Алевтина Николаевна смерила меня уничтожающим взглядом.

– Пройдемте.

Алевтина взгромоздилась на табуретку, а я принялась судорожно убирать со стола остатки хлопьев.

– Извините… Я не ждала гостей.

– Вижу. Но это дела не меняет. Я по поводу детей, – грудастая чиновница раскрыла папку. – Соко-ленко Екатерины и Соколенке Лаврентия пяти с половиной лет. Дети находятся с вами?

– Да, – тихим голосом сказала я и устроилась на табуретке напротив.

– К нам пришел ответ из Германии. Сердце у меня упало.

– К сожалению, они не могут взять детей на воспитание. Решением комиссии Соколенко Екатерина и Соколенко Лаврентий направляются в детский дом. К завтрашнему дню они должны быть на месте. Адрес мы вам укажем.

– Какой детский дом? Вы с ума сошли, что ли?

– Советую вам не хамить, девушка.

Я вцепилась в край стола. Катька-младшая и Лавруха-младший, пижамки со смешными котятами, маленькие ботинки в прихожей; буква Е, написанная наоборот, привычка сбрасывать одеяло во сне…

– Я не отдам их в детский дом.