– Вы мне льстите! – Евпраксия Ильинишна вспыхнула и отвела глаза.

– Да, – проговорил ее муж, качая головой. – Кленовая роща всегда нравилась нам тем, что здесь ничего не происходило. Тихое местечко. Правда, дорогая?

– Вот и неправда! А как два года назад Андрей Сипунов стукнул по голове беднягу Тулузова, забыл?

– Так это же было совсем не то! – запротестовал Фаэтонов. – Они поссорились из-за девчонки, Катерины. Ничего страшного не произошло. Я наложил пару швов, и с тех пор Тулузов как новенький. Все так же бренчит на гитаре и фальшивит, когда поет.

– Ему просто повезло. Да и Сипунову тоже. Размахнись он посильнее, и его отправили бы на каторгу, а Тулузов сейчас гнил бы в земле, – заявила докторша.

– И все же это не идет ни в какое сравнение с теми убийствами, которые приехал расследовать господин Инсаров, – упрямо проговорил Фаэтонов.

– Уж конечно! Я теперь каждый вечер сама проверяю, заперты ли в доме двери. – Евпраксия Ильинишна обвела гостей глазами. – Раньше мне и в голову не пришло бы такое, а сейчас не могу уснуть, пока не удостоверюсь в этом.

– Я уверен, что вам нечего опасаться, сударыня, – сказал я. – Убийца не безумец, и его выбор жертв не случаен.

– Вы уверены? – спросил Фаэтонов.

– В этом нет сомнений.

Один из методов работы полицейского – делать вид, что знаешь больше, чем говоришь. Это заставляет преступника нервничать. В таком состоянии он может совершить роковую ошибку. Сколько дел было раскрыто благодаря тому, что злоумышленник терял самообладание и начинал суетиться вместо того, чтобы затаиться и ждать, пока все уляжется.

– Слава богу! – Докторша с облегчением вздохнула. – А то я вся извелась. Представляете, в последние дни мне приходится пить снотворное. И все равно кошмары лезут в голову. Например, давеча привиделось мне, будто на постель мою заползает огромное мерзкое насекомое и…

В это время вошла кухарка и объявила, что ужин готов, стол накрыт.

– Прошу, господа. – Евпраксия Ильинишна неохотно прервала рассказ и поднялась. – Откушайте, что бог послал.

Мы прошли в столовую и расселись. Мне досталось место справа от Фаэтонова, рядом с Мериме и напротив Бродкова.

В центре стола стоял поднос. На нем лежал поросенок, зажаренный целиком, окруженный печеными яблоками и тертым хреном, украшенный бумажными розочками. Он сверкал жиром, словно приглашал себя попробовать. Увидеть подобное блюдо было настоящим чудом – даже запасы предусмотрительного Леонтия истощились.

– Как аппетитно! – воскликнул Мериме, потирая руки. – Жаль, я не прихватил с собой скальпель, – он подмигнул Фаэтонову.