Мужчины рассмеялись и обменялись взглядами.

— Такой женщине придется нелегко, — сказал Ожеховский. — Скрывай свою гордость, изображай покорность. И помни: на войне трусы выживают, а смельчаки гибнут. Такова жизнь.

Дуня смотрела в спину директора.

— Войны ведь уже нет.

— Иногда гораздо важнее то, чего не видно, — пробормотал он и вернулся к своим бумагам.

Тем временем Анатоль не мог удержаться от нескромных взглядов.

— Паспорт-то есть?

Дуня испугалась. Ничего не ответила. Она только склонила голову и поблагодарила панов за доброту.

— Каких панов, — раздраженно ответил Ожеховский. — Товарищей. Белорусских товарищей.

Автомобиль остановился перед больничными воротами. Анатоль хотел выйти из машины, чтобы помочь ей. Он несколько раз спрашивал, где она живет, просил адрес, но Дуня отвечала только вежливой улыбкой. Свой мешок она надела на спину, мальчика взяла на руки и, неся его перед собой, как охапку дров, дотащила до приемного покоя. Ей навстречу выбежал медбрат, подхвативший ее, чтобы она не упала. Затем кто-то прибежал с носилками. Анатоль смотрел ей вслед, пока она не скрылась за дверью, а потом изрек:

— Сильная и гордая.

— Это не белоруска. Не может быть. Немка или полька. Какой-то фашистский байстрюк. Ты видел ее лицо?

— Для тебя любая баба — барахло.

— Не то что для тебя. Порхаешь с цветка на цветок. А Ягода дома вареники лепит.

— И переводит мой текст из «Нивы» на немецкий для А11-gemeine Zeitung.

— Если бы мне попалась такая, как твоя, то, может, и я бы женился, — вздохнул Степан.

— Только если бы у нее были увесистые яйца, — пошутил Пирес, а Степан метнул в него бешеный взгляд и с сожалением посмотрел на водителя. Придется его уволить, вот напасть.

Но этим же вечером, входя в дом влюбленного в него ксендза, он уже и думать забыл об инциденте с деревенской девчонкой неподалеку от военного кладбища.

Анатоль же не только запомнил фамилию Дуни, но также взял из управы ее фотографии, которые она подала вместе с заявлением на паспорт. Он вглядывался в умное лицо дьяволицы, которая осмелилась остановить служебную «Волгу», чтобы спасти ребенка. В закутках его памяти ничего не терялось. Именно поэтому он занимал это место и выполнял эту функцию.

Добравшись до работы, он даже не вошел в учительскую, а закрылся в своем кабинете и приказал знакомым гэбэшникам проверить семью девушки до третьего поколения. Когда те подтвердили, что она сбежала из дому, чтобы не выходить замуж, Пирес довольно усмехнулся. Интуиция опять не подвела его. Он, как мало кто, разбирался в людях. Анатоль распорядился найти белоруску, наблюдать за ней и сообщать ему о том, с кем она встречается, когда и насколько близко.