— Ты не останавливаешь меня?

— Я тебе ничего не обещал.

— Вот именно. Я тебе только для голодных сказок была нужна. Для удовольствия.

— Ты не жаловалась, насколько я помню, — парировал он, но она не слушала.

— А сейчас, когда мне некуда деваться, — протяжно произнесла она. Петр ненавидел, когда она начинала давить на жалость. В ее голосе четко прослушивалась восточная певучесть. — Ведь там, в Беларуси, я спалилась.

Она чуть не плакала, с трудом сдерживая слезы.

— Кому ты там нужна, Лорик, — жалостливо шепнул он. Подошел, привлек ее к себе, воспользовавшись эффектом неожиданности и силы. Она пыталась отпихнуть его, но он держал ее, как в тисках. Его ладони крепко вцепились в ее худые плечи. Он знал, что будут синяки. Они очень легко появлялись на алебастровой коже. Он говорил нежно, но содержание высказывания отличалось от тона: — Никто тебя, душенька, не ищет. Никому ты не нужна. И никому не выгодна. Ни там ни здесь. Куда ни сунешься, только набиваешь шишки. Ты сама призываешь грозу и удивляешься, что гром гремит. А это всего лишь обычная молния. Пока еще очень далеко от тебя. Я говорил, не вмешивайся. Оставь все это. Пусть другие лягяются с лошадьми. Фонд — мираж, мы оба это знаем. Если уйдешь — погибнешь. А мальчику нужен дом. Он такой милый малыш, твой Фиончик.

Лариса перестала сопротивляться. Почувствовав, что она обмякла, он ослабил хватку.

— Кто ты вообще?

— Сын предателя и помощника военных преступников, — подтвердил он. — Убийца, если тебе от этого станет легче, тоже. Рецидивист. Ты этого хотела?

Из ее глаз тут же полились слезы. Она не поверила ему. Он удивился.

— Я полюбила тебя за отвагу. Положила на чашу весов свою жизнь, честь, доброе имя. А ты меня отталкиваешь. Ты даже толком не трахнул меня. Я не нравлюсь тебе или как?

Он отвернулся.

— Не путай сексуальность с любовью, это разные вещи.

— О чем ты говоришь?

— С большинством людей, которых я любил и люблю, у меня не было сексуальных отношений, и наоборот. Секс не всегда означает любовь. Скажу больше, это случается очень редко.

— Так значит, ты меня все-таки любишь?

Он замялся.

— Ты мне нравишься, — ответил он. — Я доверяю, забочусь о тебе, как о жене. Этого мало?

Она опять начала извиваться. Не такого ответа она ожидала.