Учитель не ответил, Бондаруку этого было достаточно.

— Ты обязан сделать это, лях, — загорелся Веремюк. — На тебе лежит ответственность. Долгие годы ты притворяешься овцой в волчьей шкуре. Подсознательно платишь за грехи отца.

— Он прав, — вмешалась Лариса. — Тебя послушают. Общество, власти. Кто-то должен начать говорить.

Петр прервал ее:

— Вы то ли донкихот, то ли просто дурак. Народ не хочет ничего знать. Ни польский, ни белорусский. Возвращайся-ка, пан, домой. Где ты живешь? Силезия? Варшава? Туда уехало много семей. Сейчас они чистокровные поляки.

Но Веренюк не слушал.

— Это вы так считаете, — уперся он. — Люди хотят знать правду. Сейчас идут работы по созданию специального института. Туда будут переданы все материалы, полный архив преступлений против польского народа. Вся наша память: гордая и постыдная. Все поколения будут знать, и каждый сможет заглянуть в прошлое.

— Что за бред! — Петр махнул рукой. — Что было, то прошло. Посмотрите вокруг. Для людей только бабки имеют значение. Им не нужны доказательства нанесенного урона и растравление старых ран. Пройдитесь по здешним деревням. Последние живущие молчат, их дети ничего не знают. Благодаря этому они в безопасности. А ваша власть будет защищать меня до последнего, потому что это я посадил их в заветные кресла.

— В какие? — удивился Веренюк.

— Старосты, мэра, коменданта полиции, директора белорусского лицея, даже директора Дома культуры. Не считая бизнесменов. Одни получили имущество в личное пользование, другим я одолжил денег. Они до сих пор выплачивают долги. И ни один не станет кусать руку кормильца.

— До поры до времени, — пробормотал Веремюк. — До поры. Чиновники тоже двинутся на тебя с кинжалом. Только покажи им, что у тебя на удочке. Леска порвется, и пойдешь на дно. Слишком крупная рыба.

Петр медленно протянул руку. На этот раз он получил сверток. Развернул и начал читать фамилии. Их было семь.

— Это не все, — сказал он. — Возниц было пятьдесят человек. Люди из Пухал вам не сказали? У вас в руках только козыри, касающиеся совета.

— Какого еще совета? — повернулась к нему Лариса. Она первая решилась задать вопрос, хоть Веремюк также с трудом скрывал конфуз. — Значит ли это, что все власть имущие города — потомки убитых?

— Те, кто сохранил молчание и остался здесь. Те, кто не хотел, уехали либо уже мертвы.

— Мертвы?

— И такое бывало, — признал Петр. Он подержал документы возниц в руке, а потом вернул Веремюку. Он был явно разочарован. — Деньги, как я уже говорил. Люди сыты по горло нищетой. Капитализм дал им возможность разбогатеть. Хорошая машина, квартира с центральным отоплением и постоянная работа компенсируют моральные недостатки. Никого не интересуют какие-то там национализмы. Молодым наплевать на различия в происхождении. Экуменизм, толерантность. Достаточно почитать предвыборные лозунги.