А с этим у провинциальных властей возникли проблемы. Городок перестал быть Меккой приезжающих на заработки. Древесины не было, ценного пушного зверья тоже. Хайнувка постепенно умирала. Поэтому всем оказалось только на руку поддерживать миф о толерантности и дружбе православных и католиков. А как все было на самом деле, Саша уже знала. Национализм все еще жил.

Молодое поколение добивалось определения «чистоты крови», опираясь на предков — или с польской, или с белорусской стороны. Но у молодежи не получится ничего понять, если копать только на полвека назад, а не глубже. Саша понимала, что старейшины не могли продолжать прятать под столом такую бомбу. Бикфордов шнур был подожжен давным-давно. Взрыв неизбежен.

— Я могу забрать это? — спросила Залусская. — Вот так, просто?

— Если у вас не будет этих бумаг, вам никто не поверит.

— Мне еще нужно место захоронения останков Степана и ксендза. Мне нужны тела, чтобы начать приготовления к эксгумации и окончательно разобраться в деле.

Петр пригляделся ко дну бутылки. Пузырь был пуст уж минут пятнадцать. Саша надеялась, что Петр не станет откупоривать очередную. Она не знала, сколько еще выдержит в обществе пьющего человека, но молчала, ждала.

Петр в это время размышлял: сколько мест захоронения он уже показывал? Скольким женщинам? Ни одна из них не выжила. Но не произнес этого вслух. Он не хотел, чтобы она испугалась и отказалась. Она была нужна ему. Неместная. Его единственная надежда. На что? Он не знал. Хватит вранья. Иногда ему казалось, что именно это ему всегда удавалось лучше всего: скрывать, манипулировать, маскироваться и выкручиваться. Но сейчас он был откровенен. Перед смертью ему хотелось исповедоваться, сбросить с себя эту тяжесть и оказаться в могиле освобожденным. Как, когда и где его догонят, ему было все равно. Кто это сделает, тоже значения не имеет. Он только хотел, чтобы рыжая обнародовала эту грязь, в которой ему пришлось жить долгие годы.

— Я вас отвезу, — пообещал он и сразу почувствовал себя лучше. Он допил последний глоток кофе. Термос был пуст.

Саша окинула взглядом комнату. До рассвета еще далеко.

— Сейчас?

— Можно и сейчас.

Он встал. Взял со стола ключи от машины.

— Я совершил убийства только двоих: гэбэшника и ксендза. Я убил их из мести за то, что они со мной сделали. За изнасилование. Это не было политическое убийство. Мной не двигала никакая идея. Никто мне не заплатил. Абсолютно не сожалею об этом. Я ненавидел гадов. Местонахождения тел Ларисы, Иовиты и Мариолы я не знаю. Хотя, не уверен, что они мертвы.