— Вы говорили, что это было убийство в состоянии аффекта.

— Я долгие годы именно так и думал, — подтвердил Петр. — Но никуда не денешься от того, что им было это на руку. Точно так же в сорок шестом коммунистические власти использовали Бурого, чтобы его руками избавиться от мешающих им белорусов. Думаете, почему его не остановили, а спокойно наблюдали, как он в течение недели жжет белорусские деревни, убивает беременных и детей? Православные не хотели уезжать. Не соглашались оставить свою землю. Сейчас в этих деревнях живут поляки. Никто не помнит белорусские семьи. В Залешанах, Занях или Воле Выгоновской вам ответят по-польски — потому что никто, кроме связанных с белорусским народным фронтом, не говорит на этом языке, — что люди уехали в Союз, а эта земля была ничья. Ее заняли новые люди. Все они считают себя поляками. Эта чистка вполне удалась. Нынешние тридцатилетние не знают, что у них есть белорусские корни. А если даже и знают, то дело вовсе не в ностальгии по родине, а лишь в том, чтобы прийти на народное гулянье, попеть про «ручэй» или пристроить детей в престижный, богатый лицей, гарантирующий своим учащимся профессиональные тренировки по волейболу или усиленное изучение немецкого и английского языков.

— Не могу согласиться, — парировала Саша. — Народная память — это сейчас одна из самых модных тем. Особенно это касается евреев, немцев и русских. Также будет и с белорусами. Прадеды боялись, деды пытались забыть, родители отказывались. Только четвертое поколение молодых и гневных хочет копаться в земле. Находить старые могилы и обнаруживать останки умерших. Решать, кто прав, а кто виноват, обвинять дедов в трусости. Отсюда и националистическая Хайнувка, и Малая Беларусь. Два полюса, яростно воюющих за свою идентичность. На самом деле им нужно одно — правда. Это не обсуждается.

Петр только рассмеялся.

— Это маскарад, не более! Молодежь выбирает белорусский лицей не из сентиментальности, это чистая расчетливость. Они знают, что, закончив эту школу, получат более высокий проходной балл, с которым больше шансов поступить в престижный, уже польский вуз. Не исключаю, что те двое детей, похитивших Ивону, — члены Национальной Хайнувки. К националистической охоте на «кацапа» их подбили мои хитрые компаньоны, якобы чтобы спасти польскую невесту. Это старый механизм. Использовать национализм для решения своих дел, целью которых являются только деньги. Бабки. Кэш, как говорят молодые. Не дайте себя обмануть мнимым мученичеством. Также было и с Бурым. Деревни стояли пустые. Имущество людей разграбили, дома разваливались. Землю власти поделили и заселили «послушными» и с «хорошей биографией», но польских белорусов уже нет. Так же как и нет деревни Залусское.