– Ну, думаю, профукал ты, Фитцпатрик, двух дочек разом. Паршиво, а что поделаешь, – продолжает отец. – Живу дальше. Где-то через месяц звонок в дверь. Кейси. Куда пропала, почему – не отвечает. Запястье у нее сломано – а кто сломал, как – не добьешься. «Зато, – говорит, – я беременна. Ребенка хочу оставить. Сама воспитывать буду. И соскочить хочу».

Машина едет практически на автопилоте. Выкручиваю руль налево-направо, в зависимости от команд навигатора. Хоть убей, назад дорогу сама не найду.

Отец откашливается.

– Сама понимаешь, Микаэла, – мне с ней туго пришлось. Но я себе говорил: вот шанс исправить прошлое. Вдобавок я сам – бывший; знаю, почем фунт лиха. Мало соскочить – надо еще и удержаться. До сих пор два-три раза в неделю на группу хожу. Могу и Кейси с собой брать. Куратора ей подыщем. Выкарабкаемся. Тем более у меня работа хорошая. Я ведь, Микаэла, университет кончил. А ты думала! Высшее техническое имею. Спец по информационным технологиям твой папка. Зарабатывает – дай бог каждому. Короче, хватит денег и на Кейси, и на малыша.

Краем глаза вижу: отец ждет моей реакции. Хочет, чтобы я им гордилась? Я пока не горжусь.

– В общем, – продолжает он, – Кейси сказала, что уже слезает. Когда может достать субоксон – принимает его. Но я ее к врачу отвез. Тот говорит: «Таким беременным не субоксон нужен, а метадон. Причем регулярно». Записали мы ее на метадоновую программу. С тех пор она держится.

– Значит, она у тебя, – выдавливаю я.

– Вот именно. В этом самом доме.

– Значит, она жива.

– Живехонька.

Долго молчу.

– А мне с ней увидеться можно?

Теперь долго молчит отец.

– Тут такое дело… По-моему, она тебя видеть не захочет. Она мне про своего сына всё рассказала.

Меня передергивает. Едва не кричу: «Это мой сын! Мой!»

– Она, Микаэла, с этого и начала. С сына. Как порог переступила – так сразу и выложила. «Я, – говорит, – с ней ничего общего иметь не желаю». Это с тобой.

Отец усмехается и продолжает:

– Знаешь, что странно? Чем дольше она держится, тем больше о тебе говорит.

– Ей до полного очищения еще как до неба, – цежу я.

Жестоко получилось. Зло.