– Зачем он тебе? – Бижу приподнялась на локте, чтобы заглянуть прямо в глаза. Ее идеальные груди только отвлекали.

– По делу.

– По какому?

– По личному.

– Поэтому ты так плохо себя вел на sabbat noir?

– Да.

– Ты ищешь el Çifr?

– Да.

– Мне это не нравится, Джонни. Il est trop dangereux[204].

– Опасность – мое второе имя, детка.

Бижу нежно провела пальцами по моей груди, касаясь инкрустированного золотого украшения, которое я все еще носил.

– О да, – проворковала она, – это твое самое привлекательное качество. Отвлекает от твоего носа.

– Вообще-то, чем больше нос, тем больше член.

– Moi la chance, – сказала она, снова залезая рукой под одеяло и поглаживая меня.

– Да, тебе еще как повезло. – Я долго целовал ее. И ровно в момент, когда наши губы разомкнулись, спросил: – Итак… где искать этого пидорка, отца Гуса?

Я сел на поезд номер четыре на станции метро «Ле-Аль» и вернулся к себе, на Сен-Жермен-де-Пре. По дороге думал о том, что сказала Бижу, когда объясняла, как найти Гюстава Дюмона. Опороченному священнику навсегда запретили проводить мессу у алтаря христова. Теперь он работал в изгнании – поваром в Orphelinat de Saint Hiöronymous Emiliani[205] за границами города, в поселении под названием Шарантон-ле-Пон. Я подавил гнев, когда это услышал, и попытался сострить.

– Трахнешь пару мальчишек-служек, а в наказание тебе выдают сирот, – сказал я.

– C’est le vrai justice catholique[206], – ответила она.

К черту католическое правосудие! Я этого уже наелся. Вернувшись в свое укрытие с синими изразцами во дворе рядом с Сен-Жермен, я переоделся во что-то более подходящее для старой доброй потасовки, снарядил 38-й за ремень и направился обратно в дождь, ловить такси.