– Какого мальчонку?

– Это старая история. Усыновление…

Она покосилась на дедушку. Тот сложил руки на груди и кивнул, словно приглашая говорить дальше.

– Думаю, прошло много лет и я уже могу рассказать об этом, – пробормотала она про себя.

– Пожалуйста, бабушка, продолжайте. Кажется, я кое-что начинаю понимать… Скажите: у доньи Бланки была тройня, и рыжего отдали в другую семью?

Она удивилась, услышав мою безумную теорию: я говорил то, что рыжий парень попытался объяснить близнецам возле могилы их матери.

– А ты откуда это знаешь, сынок? Все, кто присутствовал при родах, умерли или стоят сейчас перед тобой.

– Вы же знаете, какая у меня работа. Я расследую дело, и это важно, очень важно. Можете назвать дату, чтобы я проверил все данные и нашел документы?

– Так нет никаких документов. Мы с доктором Урбиной отдали ребенка в другую семью, чтобы спасти сеньору и ее детей от этого зверя, ее мужа, но доктора Урбину я с тех пор больше не видела. Бедняга не знал, с кем связался.

– О чем вы говорите? Почему доктор Урбина организовал незаконное усыновление? Из-за денег? За ребенка заплатили?

– Из-за денег? Никто и не думал о деньгах, мы всего лишь хотели спасти свою шкуру.

– Не понимаю.

– Неужели? Вроде бы все понятно. – Бабушка явно теряла терпение.

– Унаи, Фелиса пытается объяснить тебе, что у доньи Бланки был роман с доктором Урбиной и тройня появилась от него, а не от ее подлого муженька, – терпеливо пояснил дедушка, словно объясняя, что секс – нечто из той же области, что пчелы и цветы.

«Черт побери, – подумал я. – Так, значит, близнецы не имеют отношения ни к Ортису де Сарате, ни к потомкам Унсуэты!.. Что ж, ни один восемнадцатилетний сопляк не отказался бы от такой родословной и наследства».

– Кому вы отдали этого мальчика, бабушка?

– Одной семье из Исарры.

Так. Наконец какая-то ясность. Указание на то, что моя двоюродная бабушка не повредилась в уме и ее воспоминания – правда.

– А вы не помните их фамилию? – Я подошел к ней ближе и взял за руку.

– Они из Лопиданы, где разводят пчел.