Мне стало дурно. Голова пошла кругом. Нет. Пусть это окажется неправдой. Фото ничего не доказывает, убеждала я себя. Оно могло быть сделано на мероприятии в колледже. А она студентка, влюбленная в него. Но когда вечером за ужином я непринужденным тоном рассказала о произошедшем Роджеру, он замолчал. Я похолодела.

— Ладно, — сказал он наконец. — Я это признаю.

— Что признаешь?

Я чувствовала себя так, словно попала на съемочную площадку фильма. Все это происходило с кем-то другим. Не со мной.

— Ее зовут Мелани, и она хочет, чтобы мы с ней были вместе.

Это не могло быть правдой.

— Ты… ты любишь ее?

Роджер замялся.

— У нас все серьезно, — сказал он.

— Нет! — Я услышала собственные рыдания. — А как же дети? Ты не можешь вот так просто уйти от нас!

— Ей не нужен этот дом, — продолжал Роджер, словно меня не слыша. — Она хочет только меня! — Казалось, ему это льстило. — В отличие от тебя. Нет. Не притворяйся. Я же всегда вижу, когда ты притворяешься — во время секса, например.

Из детской спальни донесся крик:

— Папочка! Папочка! Сказку-у-у-у!

— Вот видишь, — сказала я. — Как же мы без тебя справимся?

Эми уже выбралась из постели и подбежала к столу. Она бросилась к Роджеру в объятия. Люк заплакал. Я вытащила его из кроватки и тоже привела.

Внезапно я вспомнила, как отец упрашивал меня насчет Шейлы: «Пожалуйста, не могла бы ты называть ее мамой?»

— Мы же семья, — рыдала я. — Прошу, не делай этого! Останься с нами!

Муж на минуту прикрыл глаза, словно устал слушать.

— Я решу утром, — сказал он.

В ту ночь я не сомкнула глаз. Когда в предрассветных сумерках я взглянула на Роджера, то увидела, что он тоже не спит и пялится в потолок.